В Заводоуковском музее хранятся воспоминания ветеранов Великой Отечественной войны, тружеников тыла. Есть среди них и рассказы тех, кто в годы войны трудился на авиазаводе  № 499 – самом большом предприятии СССР, строившем планёры.

Осенью 1941-го заводоуковский парнишка Саша Кушнарёв ходил в пятый класс. Он стал свидетелем того, как из Колмаковской мельницы вывозили жернова, сита, другие механизмы, переоборудовали её под заводские цеха. Но и не подозревал, что ему самому придётся поработать на этом предприятии.

Война заставила Александра бросить учёбу. С 15 лет он трудился в падунском промсовхозе. Но мечта устроиться на оборонный завод не покидала его: там на рабочую карточку выдавали 800 граммов хлеба – в два раза больше, чем в совхозе. И был этот хлеб без отрубей и примеси картошки. А раз в месяц полагалось два килограмма муки, чай, немного сливочного масла – настоящее богатство!

– В конце 1943-го года, я упросил начальника цеха Съестова взять меня на авиазавод, – вспоминал ветеран. – Я получил верстак и инструменты, слева от меня работал Владимир Лесечко, справа — Вениамин Просеков. Подростки составляли основной костяк коллектива. Обучались «на ходу», через полмесяца из сельского паренька получался умелый рабочий. Наставниками нашими были эвакуированные из Воронежа авиастроители.

Смена длилась 12-14 часов, с редкими выходными. Часто спали прямо на полу, на стружках. Скажет мастер: «Ребята, отдохните», а через полчаса-час поднимает, и работа продолжалась. Да и уходить домой многим было не с руки, ведь работало на заводе много сельских ребят. Хотя, к примеру, Михаил Плюхин каждый день ходил в свою деревню Плюхино: десяток километров пешком в любую погоду!

Но и работали подростки по-стахановски. Например, столяры братья Сатюковы выполняли норму на  1 200  процентов без малейшего брака.

А нормы росли год от года: авиазавод сначала делал 20, потом 30, а в последние месяцы 40 планёров. Требовалось их много, ведь они, по большому счёту, были одноразовыми, и даже специально изготовлялись так, чтобы после приземления их можно было сжечь за 15 минут. Делали эти летательные аппараты для доставки грузов десантникам и партизанам. В зависимости от предназначения в планёр помещалась сиденья для бойцов, летящих в тыл врага, или цистерна для горючего.

Конструктором, разрабатывавшим все аппараты авиазавода  № 499, и одновременно директором авиазавода был Александр Москалёв. Его в посёлке знали все. Кожаная куртка, лётный шлем, с неизменно поднятым одним ухом, энергичная походка. Слово его было законом для всех работников.

А ещё очень уважали молодые рабочие заводских лётчиков-испытателей.

– Перед сдачей готового изделия заказчикам каждый планёр обязательно облётывали, – вспоминал Александр Маркович. – Прежде, чем везти его на аэродром, отымали крылья. Полуторка тащила за собой фюзеляж на его же дутиках-шасси, а на лётном поле крылья за час ставили на место. Самолёт У-2 с поднимал в воздух то один, то сразу два планёра. Их в свободном полёте пилоты и испытывали. Так нам хотелось оказаться на их месте, и передовикам это иногда удавалось – лучших рабочих премировали полётом на планёре.

Последний летательный аппарат был сделан в Заводоуковске в феврале 1945 года. Дело шло к Победе, надобность в планёрах отпала.

– В марте нам сказали: завод будет переведён в Ленинград. Время было военное, приказы никто не обсуждал. Закипела работа по сбору в дорогу станков, оборудования, в столярных цехах сделали каждому из нас по фанерному чемодану. Через 3 дня первый эшелон из двух десятков вагонов повёз в Ленинград заводоуковцев. Я работал в северной столице своим двоюродным братом Исаком Кушнарёвым, соседями Володей Лесечко, Иосифом Яковлевым. Там проработал я ещё три года.

До своих последних дней вспоминал Александр Маркович эти годы и свою причастность к великому делу – делу Победы!

Вы не можете комментировать данный материал. Зарегистрируйтесь.