Моржухина В.И.,
член родословного общества
«Истоки», г. Заводоуковск
Мы служим родному народу,
Железнодорожники – фонд золотой.
Мы вместе в любую погоду
Работаем дружной семьёй.
В.Масальский
В кадре телевизора прямо на меня летит паровоз, из трубы которого валит густой чёрный дым. Следующий кадр – разверзнутая пасть паровозной топки, в которой бьётся красное пламя, и согнутая спина кочегара, бросающего лопатой уголь в ненасытную утробу паровоза. И вслед за этим - лицо самого кочегара – чёрное от копоти и угольной пыли, и только белки глаз и белые зубы в улыбке передают его настроение. И я так остро вспомнила папу, он такой же чёрный от копоти и пыли приходил домой с работы, когда грузил краном уголь в паровозные бункера. Мама наливала ему в тазик воду, и он начинал умываться, фыркая и расплёскивая её по всей кухне. Такая картина повторялась каждый раз после его смены – это была часть жизни нашей семьи, большой семьи железнодорожника, в которой я родилась пятым ребёнком в 1951году на станцииЕсиль Акмолинской области Казахской ССР.
Через Есиль проходит железнодорожная ветка Акмолинск-Карталы, которая была объявлена всесоюзной комсомольской стройкой в далёком 1939году. На этой стройке и познакомились мои родители – простые труженики страны Советов, жизненным кредо которых был ежедневный труд и забота о постоянно растущей семье. Это была обыкновенная советская семья, каких в стране было миллионы, трудом которых восстанавливалось разрушенное Великой Отечественной войной народное хозяйство, поднималась Целина, строился социализм.
Мои предки по материнской линии – Аристовы и Селянины – родом из села Нижнего Екатеринбургского уезда Пермской губернии. Село Нижнее – очень древнее селение, оно возникло в 1678 году. Нижним оно называется, как говорят местные жители, потому что первый насельник (переселенец) Скоробогатов построился на берегу реки Чусовой ниже Уткинской слободы(основана в 1651году), почему и образовавшаяся деревня, а затем и село стали называться нижними. Река Чусовая вошла в состав Российского государства в эпоху Ивана Грозного. И первыми, кто начал осваивать природные богатства Причусовского района современной Свердловской области, были промышленники Перми Великой Строгановы. Это они основали два первых села на реке Чусовой (Каменку, год основания — 1574-й) и Усть-Утку (1579 год), снарядили отряд Ермака для похода в Сибирь, дали денег на ополчение Минина и Пожарского. С их именем связано начало промышленного освоения богатств современной Свердловской области.
Вся жизнь моих предков неразрывно связана с уральскими заводами Демидовых.В XVII веке крупнейшим промышленным центром России стала Тула, известная своими металлургами и оружейниками. Одним из таковых был Никита ДемидовичАнтуфьев, который, во-первых, производил оружие высочайшего качества, а во-вторых, добился личного расположения самого ПетраI. В итоге на Антуфьева легла обязанность главного поставщика оружия для царской армии, в обмен на это в 1702году государственный Невьянский завод был передан Петром I из казны в бессрочное владение тульскому оружейнику. С этого момента начинается планомерное освоение Урала Демидовыми.В 1720году в результате организованной Демидовым разведки месторождений на Урале были открыты богатые залежи железной руды в районе деревни Нижняя и на реке Шайтанка (приток Чусовой) в четырнадцати верстах от первых построек Старой Утки. Местоположение завода было очень удачным, вплоть до начала XX века продукцию уральских заводов сплавляли именно по реке Чусовой.
Первыми прибыли на Урал московские и тульские мастера и подмастерья. Демидовы привозили сюда и купленных ими крепостных крестьян, но это стоило денег, и заводчики привлекали к себе людей, за которых не нужно было платить: беглых крестьян и солдат, раскольников, пленных шведов, каторжников. Проблема нехватки людских ресурсоврешалась Демидовыми путём переселения из Невьянского и Верхне-Тагильского заводов мастеровых и работных «на Утку». Возникший при заводе посёлок сначала назывался просто «Утка», затем – «Утка-Демидова», и лишь позднее появилось нынешнее название – «Староуткинск».
Фамилию Аристовы и Селянины в деревне Нижней носили многочисленные крепостные Демидова, государственные и приписные крестьяне, а также заводские непременные работники. В формулярных списках непременных работников Уткинского завода как Аристовы, так и Селянины значатся в подённых и горных работниках, работниках на поставке угля, придомныхрудобоях и разнорабочих. Средствами к жизни для них являлись: рубка дров, углежжение и доставка угля на заводы.
Государственные крестьяне – это сельские жители, занимавшиеся земледелием. Они проживали на казённой земле и отрабатывали повинности в пользу власти, а также платили подушные подати в казну. Государственный крестьянин при этом считался лично свободным. Уральские крестьяне в большинстве своем считались казёнными (государственными) – они сохраняли личную свободу и несли повинности только в пользу казны. В отличие от крепостных, государственным крестьянам давалось право заключать сделки и владеть собственностью. Крепостные крестьяне такого права не имели, так как их личная свобода целиком и полностью принадлежала землевладельцу.
Приписные крестьяне —- это государственныекрестьяне, которые вместо уплаты подушной подати работали на казённых или частных заводах и фабриках, то есть прикреплённые (приписанные) к ним. В конце XVII века и особенно в XVIII веке правительство для поддержки крупной промышленности и обеспечения её дешёвой и постоянной рабочей силой широко практиковало приписку государственных крестьян к заводам на Урале и в Сибири. Формально эти крестьяне оставались собственностью государства, но на практике промышленники эксплуатировали и наказывали их как своих крепостных.
Непременные работники - категория рабочих, появившаяся после Указа от 9 ноября 1807 года «Положение о непременных работниках», отменившего приписку крестьян к горным заводам. От каждой 1000 приписных крестьян выбиралось 58 мужчин не старше 40 лет, которые вместе с семьями направлялись на горные заводы, рудники и прииски, где получали за труд твёрдое жалованье, бесплатный хлеб и освобождались от податей. В дальнейшем пополнение непременных работников осуществлялось за счёт естественного прироста. По реформе 1861года эта категория работников была упразднена.
Наш дед по материнской линии -Аристов Иван Иванович родился значительно позже произведённой реформы, в 1890году в этой же деревне Нижней, откуда родом были и его предки. Здесь он вырос, здесь же устроился батракомк Ивану ЯковлевичуСелянину (1864г.р.), где и встретился с его дочерью Дарьей (1888-1938), потерял голову ипо большой любви увёл ее из родительского дома «убёгом», так какотец Дарьи был категорически против выбора дочери и не хотел признавать родства со своим бывшим работником.Венчание их состоялось23 апреля 1908года в Михаило-Архангельской церкви с. Нижнего Екатеринбургского уезда Пермской губернии.
Со временем родители Дарьи смирились, выделив дочери в приданое кое-какой скарб и небольшое хозяйство. Дарья хорошо шила на машинке, вязала крючком и спицами, была образцом порядочности и добродетели. Всегда спокойная и уравновешенная, сдержанная, была очень набожной, забота о семье стояла у неё на первом месте. В противовес ей, дед Иван был заводной и шустрый, любил по праздникам крепко выпить и тогда ему удержу не было. При всём при этом он работал как вол, от зари до зари, не покладая рук и не давая поблажки никому из детей. Он старался достичь уровня жизни своего тестя, и когдасвершилась революция, дед Иван её не принял и ни за что не хотел расставаться с тем, что нажил своим горбом. Он погрузил на телегу весь домашний скарб, детишек и уехал в лесную глухомань, на хутор Плюскина, где было всего пять домов. Жили уединённо, но не голодали. Пережили здесь все бури, проносившиеся над крестьянами после революции: как продразвёрстку, так и продналог. Приближался 1929год – начало сплошной коллективизации и,чтобы не попасть под раскулачивание, дед распродал всё, что мог, и с тех пор они, как цыгане, часто переезжали с места на место в поисках лучшей доли.
Семья была многодетная, у Аристовых со временем родилось два сына и восемь дочерей, одной из которыхбыла Зинаида (моя мама), в замужестве Каминская (1922-2003). Семнадцатилетней девчонкой в порыве патриотического энтузиазма и романтики сбежала из родительского дома на комсомольскую стройку железнодорожной линии Акмолинск-Карталы.
История становления линииАкмолинск-Карталыберёт своё начало с решений XVIII съезда ВКП(б), состоявшегося в марте 1939 года. При проектировании этого участка железной дороги ставились задачи — сократить дальность перевозки угля от Караганды к Южному Уралу и избежать строительства вторых путей от Петропавловска до Акмолинска на протяжении 491 км. При этом достигалась существенная экономия в эксплуатационных затратах на перевозки. Подготовительные работы начались ещё летом 1938 года, когда геодезисты определили на картах маршрут будущей магистрали. Ранней весной следующего года за работу взялись строители.В апреле 1939 года в газете «Гудок» было опубликовано обращение к молодёжи страны, в котором говорилось, что строительство линииАкмолинск-Карталы необходимо закончить «по-большевистски» в самые короткие сроки.
Со всех концов страны к Акмолинску и Карталы тянулись эшелоны со строителями. На автомашинах, подводах, верблюжьих караванах, а то и пешком направлялись они на отведённые им участки строящейся дороги. В числе этих энтузиастов была и наша мама.
Закончив семилетку в Тегульдетской средней школе Новосибирской области в 1939году, она бросилась в райком комсомола, чтобы с отрядом отбыть на строительство железной дороги. Когда дедИван узнал об этом, отобрал у нее полученныйнакануне паспорта, спрятал одежду и запер комсомолку дома на замок. Долго под замком мама не сидела, разбила окно и убежала из дома в чём была, без документов, которые потом долго восстанавливала.Как она добралась до стройки - неизвестно. Начала она работать на станции Кушмурун, которая расположена недалеко от Есиля. На том месте, где сейчас находится эта станция, до её основания рос ковыль, цветы, травы. Ковыля было так много, что поле казалось покрытым белой скатертью. В отдельных местах полынь достигала высоты 1,5м и даже ещё выше.
В степи было много небольших солёных озёр, заросших камышом, где обитало много уток. В степи рыскали голодные волки и лисицы, в камышах близ озёр можно было видеть дикого кабана. 7 мая 1939года в Кушмурун прибыл первый отряд строителей. Вначале на стройке было 350 человек, 2 трактора, более 300 лошадей, 8 машин. Этого было мало, поэтому приходилось работать и вручную: переносили шпалы, копали и переносили землю. Огромный объём работы по отсыпке железнодорожного полотна на всём протяжении дороги был выполнен вручную. Иногда шпалы прокладывали не на насыпи, а прямо на земле. Но, несмотря на все трудности, работы велись ударными темпами. Дорога строилась двумя бригадами, которые двигались навстречу друг к другу: одна из Акмолинска, а другая из Карталов.
На стройке мамупоставили в мужскуюбригаду на тяжёлую работу - прокладку путей. Лето пролетело быстро, наступила осень с утренними заморозками и дождями. В одно такое утро мама не смогла выйти на работу, у неё не было тёплой одежды. Бригадир – старый дядька - сжалился над ней и разрешил остаться в палатке с условием, что она постирает и поштопает одежду мужикам. Но этому не суждено было случиться – в палатку заглянула заведующая столовой, и увидев маму, попросила ее помочь на кухне, так как повар заболел. Маму поставилижарить рыбу, которую она сожгла. Тогда зав. столовой сказала: «Смогла сжечь рыбу, а теперь становись на раздачу и сумей ее всю раздать». В этот день мама впервые стояла на раздаче, раскладывая в тарелки по две рыбки: одну сгоревшую, вторую нормально изжаренную. Повар болел, и назавтра мама снова вышла на работу в столовую. Заведующая столовой, заметив успехи новенькой и её напрочь изношенную одежду, выделила ей со склада кусок ткани, из которой мама сшила себе юбку.Так началась её трудовая деятельность в системе общественного питания, где она и проработала всю свою жизнь.
Работа в столовой начиналась с первыми лучами солнца: растоплялась печь, на которую ставились большие баки, в них наливали воду, и начинался очередной рабочий день. Мама стояла на раздаче, в остальное время – обычная работа на кухне: варить, жарить и стряпать,чистить картошку,мыть посуду, носить воду, точить кухонные ножи. Столовая была небольшая, и чтобы не было толкучки и потерь рабочего времени, висел график кормления всех работающих на железной дороге. В первую очередь кормили бригады паровозников, которые уходили в рейс. Потом приходили в промасленных куртках ремонтные рабочие депо, путевые обходчики с большими масленками и грязные до копоти кочегары. В последнюю очередь в столовую врывались разнорабочие, которых на строительстве железнодорожной ветки было большинство и занимали места на грубо сколоченных лавках за длинными столами. Местное население – казахи,работавшие на этом же участке, подолгу пили горячий крепкий чай, вытирая выступивший пот со лба, затем забирали свои малахаи и уходили снова на участок.
28 января 1940года была введена в эксплуатацию первая очередь отрезка пути, и на другой день прошёл первый поезд с углем. В торжественной обстановке прошёл митинг, на котором строителей поздравили с достигнутыми результатами, говорили о большом значении построенной дороги. Как вспоминали очевидцы этого события, на улице был трескучий мороз и буран. Мёрзлый хлеб приходилось пилить пилой.В том году было пропущено мало поездов, так как погода была плохая, часто были снежные заносы, которые напрочь переметали железнодорожное полотно, останавливая движение поездов.
Вскоре началась война, жизнь пошла в другом измерении. Ежедневно от станции уходили на запад эшелоны с солдатами, привокзальная площадь была забита провожающими,голосили бабы, мужики, тайком утирая слезу, прощались с родными и обещали вернуться. Строительство железной дороги не прекращалось ни на один день, ежедневно из области приходили циркуляры, в которых постоянно что-то требовалось: то максимально сократить сроки строительства железнодорожной ветки, организовав работу в две, а где возможно и в три смены; то разместить эвакуированных; то урезать пайкикак иждивенцам, так и работающим; то подготовить в крайне короткие сроки помещения для приема депортированного населения. И всё требовалось, требовалось и требовалось. Станционный посёлок задыхался от нехватки рабочих рук и сжатых до предела сроков выполнения директив, исходящих из разных инстанций.
Мама заболела туберкулёзом, болела очень долго,ведьлекарств никаких не было, всё отправлялось в госпитали и прифронтовые лазареты. В тылу вся надежда была только на народные средства и элементарную медицинскую помощь. Вылечила её бабка-знахаркаКостючиха.Чуть поправившись после болезни, она вышла на работу в столовую, но её место раздатчицы было уже занято, имама сталаработать уборщицей столовой.
Дальнейшее становление и развитие железной дороги происходило в обстановке начавшейся Великой Отечественной войны. В 1943 году она была принята в эксплуатацию со значительными строительными недоделками, особенно по путевому хозяйству, линейно-путевым домам и искусственным сооружениям. С этого момента Есиль начинает свою историю как железнодорожная станция.
В этот период мама и познакомилась с папой, Каминским Иваном Игнатьевичем (1925-1995) – поляком, уроженцем села КурникиВолочисского района Хмельницкой области Украинской ССР, который прибыл на стройку молоденьким парнишкой в составе эвакуированного с Западной Украины ФЗУ. Молодой поляк глянулся уборщице столовой.Дальше –больше, молодость брала своё, вскоре стали жить вместе. Отец наш всю жизнь проработал на железной дороге: сначала кочегаром в котельной депо, потом крановщиком железнодорожного крана – грузил уголь в бункера паровозов. Затем механиком. В 1964году он окончил ШРМ (школу рабочей молодёжи) и был назначен начальником восстановительного поезда.
Это была своего рода скорая помощь при авариях на железной дороге – дежурным обзванивался личный состав и в течение 30 минут все должны были собраться в паровозном депо. Восстановительный поезд был мобильным, имел в своём составе вагон-инструменталку с оборудованными слесарными местами, плацкартный вагон для личного состава и четыре открытые платформы, на которых были закреплены: железнодорожный кран грузоподъёмностью в 45 тонн, мощный трактор «Сталинец», цистерна с водой, всякие нужные при аварии приспособления и подъёмные устройства.Паровоза своего в восстановительном поезде не было, он выделялся при каждом выезде на линию. Задача личного состава состояла в том, чтобы как можно быстрее ликвидировать последствия аварий на железной дороге и не срывать график движения поездов. Никто изсотрудников не знал, когда их могут вызвать на работу, поэтому мужики на такую работу подбирались непьющие и ответственные.
История моих предков по отцовской линии на сегодняшний день практически неизвестна, я буквально по крупицам третий год собираю её, но все мои попытки практически не имеют никаких успехов.
Закончилась война, в феврале 1946года полякам было разрешено вернуться на родину, но накануне родилась наша старшая сестра Валя, и мама была против отъезда. Семья росла.После тяжёлой болезни мама уже и не надеялась на то, что у неё будут дети. Но мы посыпались как горох на тысячу дорог и родилось нас у родителей 10 человек:
Валентина(1946–2007). Образование высшее педагогическое, Заслуженный учитель России, ветеран труда. Жила в Ставропольском крае.
Владимир(1947–1948). Умер в возрасте четырёх месяцев.
Девочка – мертворождённая, 1949год.
Виктор, 1950г.р., образование высшее военное, полковник в отставке, пенсионер, ветеран труда, живёт во Владивостоке.
Вера, 1951г.р., образование высшее экономическое, советник налоговой службы Российской Федерации III ранга, пенсионер, ветеран труда, живёт в Заводоуковске.
Анатолий(1953-1954). Умер в возрасте шести месяцев.
Татьяна, 1955 г.р., образование высшее техническое. Живёт и работает в Германии (г.Гамбург).
Надежда, 1959г.р, образование высшее железнодорожное, пенсионер. Живёт в Тюмени.
Александра, 1963г.р., образование среднее специальное, предприниматель, живёт и работает в Заводоуковске.
Сергей, 1966 г.р., образование среднее специальное, работает в ЗАО «Загрос» оператором линии сортировки леса, живёт в п. Комсомольский Заводоуковского района.
Чтобы прокормить такую ораву, мамавсегда готовила много. Дома у нас были большие кастрюли и большие сковородки.Она хорошо умела стряпать, часто пекла прянички на кислом молоке. Перед праздниками в кухню заносилась ванна, застилалась чистой скатертью, и мы полную ванну напекали хвороста. На Пасху мама пекла куличи – рассыпчатые, пышные, облитые глазурью и посыпанные крашеным пшеном. Весной, после того, как телилась корова, мама готовила молозиво – в высоких чашкахв духовке запекалось молоко с яйцами. Это было очень вкусно, но недолго, так как молоко на молозиво было годно только впервые днипосле отёла.Зимой по выходным всей семьёй стряпали пельмени в неограниченном количестве и выносили их на мороз, потом складывали в большие кастрюли и брали оттуда по мере необходимости.
Постоянно растущей семье было уже тесно в казахской мазанке, и в 1960году мы перешли в новый дом. В то время в Есиле дома строились из самана: сначала выкапывали вручную яму большого диаметра, туда завозили глину,наливали воду, равномерно рассыпали по всей поверхности солому и конский навоз. В эту яму на коне опускался человек и гонял коня по кругу, чтобы равномерно перемешать всё содержимое. Готовый раствор заливали в формы, и он немного подсыхал, после чего саман вытряхивали из форм и аккуратно складывали на улице пирамидами для окончательной просушки. Когда саман был готов – строили дома. Крыши таких домов крыли рубероидом. Это было нормальным явлением. Но папа привёз несколько машин шлака из котельной депо, и дом наш был шлаколитой, покрытый шифером.В те времена это была диковинка, мужики приходили смотреть на строительство дома и уважительно говорили: «Молодец, Иван! Хороший дом строишь».Мы бегали на стройку и крутились под ногами, мужики гоняли нас, чтобы кто-нибудь из нас не попал под бетономешалку или не сломал ногу.
Дом получился красивый – три комнаты и большая кухня. Папа где-то заказал простые наличникис незатейливым узором и прикрепил их, выкрасив в синий цвет. Дом был гладко оштукатурен, а по бокам шли выступы шириной около 80см. Весь дом белился известью без добавок, а при побелке угловых выступов в извёстку добавлялось очень и очень много синьки. Таким образом получались синие углы и синие наличники, было очень красиво. Наш дом смотрелсяв те времена как дворец и был виден издалека. Вдоль улицы шёл штакетник, со стороны огорода росли красивые карагачи (весь Есиль был засажен тополями, карагачами и акацией), в огороде к этому времени у нас уже росла смородина и незатейливые цветы. Ни у кого не было такого красивого дома.
В доме всегда было чисто и уютно.На окнах висели накрахмаленныевыбитые на машинке белые ситцевые занавески, на подоконниках улыбалась герань, в большой кадке в зале на полу стоял фикус.Два раза в год старшие девочки вместе с мамой белили дом, перемывали всю посуду, стоящую стопками в буфете, стирали и крахмалили белые тюли, занавески и салфетки. Всё время в доме были маленькие дети, но старшие следили за порядком и за младшими, поэтому в доме было чисто. Каждую субботу делалась уборка: меняли постельное белье на кроватях и скатерть в зале на столе, сбрызгивали цветы, вытирали пыль, мыли пол, хлопали и стелили фабричные дорожки незамысловатого рисунка.
В доме у нас стояла этажерка, заполненная книгами, которые подбирал и покупал папа. Он неплохо знал историю страны, центральные и местные газеты читал регулярно, был в курсе всех событий, происходящих в стране. В литературе он признавал только два жанра: исторический и военно-патриотический.
Отец у нас был малоразговорчивый и даже, можно сказать, суровый, никогда нас не целовал, но мог похвалить словами – и это была для нас высшая награда. Режим экономии в семье контролировался им очень чётко - он решал, кому и что купить в этом году, а кому можно и подождать, кого отправить в пионерский лагерь, а кого оставить дома на хозяйстве. При всём этом онвсегда былв курсе всех наших школьных дел и заставлял нас, уходя из дома, оставлять в кухне на столе записки – кто и куда сегодня ушёл. Он всегда говорил: «Я должен знать, где мои дети и чем они занимаются». Папа поощрял наши занятия в спортивных секциях и в общественной жизни школы, разрешал нам ходить на школьные вечера, но при этом танцы в доме культуры, которые нашиодноклассники уже регулярно посещали, нам были категорически запрещены.Если маму всегда заботило, как накормить нас, то папу больше волновало - кем мы будем в жизни, он всегда старался воспитать в нас чувство собственного достоинства, основанного на порядочности, добросовестном отношении к труду, стремился дать своим детям высшее образование, привить нам интерес к знаниям.
В связи с этим мне помнится такой случай.Утром12 апреля 1961 года мощная ракета-носитель вывела на орбиту космический корабль «Восток» с первым космонавтом Земли - Юрием Гагариным на борту. Я училась в третьем классе, носилась по улице, размахивая руками, и кричала:«Человек в Космосе! Человек в Космосе!», делая ударение на второй слог. А назавтра мыс нетерпением ждали почтальона. В зале на круглом столе расстелили свежие газеты, и не дожидаясь, пока папа прочитает их, вырезали портреты Гагарина, фото космического корабля и статьи об этом великом событии.Вскоре под руководством старшей сестры Вали мы с Витей выпустили домашнюю стенгазету. Когда папа пришёл с работы, от свежих газет на столе лежалиразрезанные вдоль и поперёк листы, а на стене висела стенгазета с улыбающимся Гагариным. Но за этот самосуд над газетами нас даже не отругали, папа гордился тем, что его дети идут в ногу со временем и живут успехами страны.
Каждую весну, в апреле, ко дню рождения В.И.Ленина в организациях и школе проходил коммунистический субботник,из уличных динамиков гремели песни и поздравления. После обеда папа мобилизовывал нас на субботник своего двора и прилегающей территории. На уборку выходили все, вплоть до самого маленького в семье, если он уже умел ходить. За ним присматривали, но тем не менее, он был вместе с нами. Мы чистили и подметали двор, убирали прошлогоднюю траву. Работа кипела, и обычный двор после зимы преображался, потом все дружно шли на кухню, мыли руки и садились за стол, сметая все, что на нём было. После этого нам разрешалось на сегодняшний день больше ничего не делать, и мы бежали на ещё не совсем просохшие улицы, измеряя глубину весенних луж резиновыми сапогами.
Осенью начиналась засолка капусты. Её солили всей семьей: один чистил морковь, другой натирал её на крупной терке, третий снимал верхние листья с капусты, мама шинковкой крошила капусту, папа большим и толстым пестиком давил её в большой бочке, предварительно измяв руками. Малышня крутилась здесь же и в драку расхватывала кочерыжки, которые нам в детстве казались необыкновенным лакомством. После того, как бочка капусты была засолена, старшие девочки наводили на кухне порядок.
Семья никогда не бедствовала. Мы всегда держали хозяйство, сажали картошку в поле, а огородную мелочь - возле дома, всё лето ухаживая за ней.Отец занимался всеми хозяйственными делами. Вместе с моим старшим братом Витей они управлялись по хозяйству: убирали навоз, поили скотину, заносили сено, пилили на козлах ручной пилой-двухручкой на растопку списанные шпалы, которые папа выписывал на работе и привозил домой, чистили снег, постоянно возили домой чистую воду во флягах. Весной скидывали навозную гряду для огурцов, летом производился ремонт то изгороди, то печки, и всё время у них были какие-то свои чисто мужские дела, к которым нас, девочек, не привлекали. Заготовка сена полностью лежала на отцовских плечах. С сенокоса он всегда приезжал усталый и замученный. Степные суховеи не давали ему покоя, от них у него постоянно болела голова.
Отец у нас был принципиальный и оченьэкономный, просто до скупости экономный, чётко следил за тем, чтобы мы берегли вещи. Наверное, благодаря этому его качеству характера, мы всегда выглядели неплохо. Обувь он чинил всегда сам. У него была металлическая лапа со съёмными башмаками, и вот в зависимости от того, какого размера обувь он чинил, такой башмак и одевал на съёмный штатив лапы. Зимой сучил дратву с Витей, потом садился на стульчик в углу возле печки и подшивал валенки,разложив возле себя дратву, деревянные гвоздики, деревянный молоточек и всё необходимое. По воскресеньям я обычно на двух сковородках пекла блины, которые заводила мама в большой кастрюле, а папа подшивал валенки, пробивая подошву деревянными гвоздиками. Если же валенки уже не подлежали ремонту, кому-то из нас покупали новые. С валенками у меня связан такой случай из жизни. Каждый год многодетным семьям школа оказывала помощь (тогда это было обычное явление). Мне выделили бесплатно валенки. Прижав их к груди, я прибежала домой, разрезала веревочку, соединяющую оба валенка, примерила их и стала в них ходить по дому, поглядывая на себя в трюмо, и с нетерпением дожидаясь прихода отца, чтобы похвалиться обновкой. И когда я предстала на кухне перед ним в новых валенках, отец сдвинул брови и спросил: «Это ещё что такое?». Я взахёб стала рассказывать, но отец оборвал моё повествование фразой: «А почему это государство должно одевать и обувать моих детей? Завтра же отнеси валенки обратно». Горю моему не было предела. Наутро, захлёбываясь слезами, я принесла валенки в кабинет директора школы, который был крайне удивлён возвратом и, выслушав меня, успокоил и сказал, что сам переговорит с родителями. Весь день на уроках я сидела, как на иголках. Мама, как всегда, была на работе, а вечером, когда папа пришёл в школу, у них состоялся разговор с директором. О чём они говорили, я не знаю, но новые валенки я так и не увидела. Вот таким принципиальным был наш папа.
Дни рождения у нас никак не отмечались, это были для семьи обыкновенные будни в постоянных заботах и обязательном исполнении обязанностей, возложенных на каждого из нас. Тем не менее традиции в семье существовали и были связаныс трудом, учёбой и обязательными праздниками страны. На политические праздники времён социализма – 1 Мая и 7 Ноября - папа взбирался по лестнице на крышу дома и прибивал красный флаг – как символ единения со страной, в которой ты живёшь. Накануне вечером мама открывала ключом навесной замок на старинном сундуке и доставала оттуда наши праздничные одежды, а мы стояли в ряд с протянутыми руками и ждали, когда дойдёт очередь каждого. Потом всё утюжилось, развешивалось в зале на стулья, и мы, в ожидании праздника, ложились спать. Утром после завтрака наряжались в свои праздничные одежды, прикрепляли на них самодельные банты из красного ситца и шли на демонстрацию, несли флаги и транспаранты, пели песни, смеялись, радовались жизни. В такие дни мама всегда готовила что-нибудь вкусненькое, чаще всего выпечку. День проходил быстро и незаметно. Вечером праздничные одежды снимались, на другой день всё это перестирывалось, переглаживалось и снова складывалось в сундук, который закрывался на замок. Красный флаг папа снимал с крыши, и, аккуратно его свернув, прибирал до следующего праздника.
Такой же ритуал с праздничным одеванием соблюдался в семье 1 сентября. Перед школой мама открывала свой заветный сундук, доставая оттуда белые гольфы, белые фартучки, просматривала все школьные формы девочек – кому рукава залатать, кому фартук отпустить – это поручалось старшей сестре Вале. Папа тщательно просматривал обувь: кому купить, кому подремонтировать ношеную, и начинал заниматься этим. Витя тщательно чистил свой школьный костюм, он всегда сам себе все стирал и гладил, не доверяя никому, даже шил на машинке модные галстуки из обрезков ткани. В мои обязанности входило пришить младшим белые воротнички и манжеты, разгладить и приготовить назавтра школьнуюодежду, белые гольфы, пионерские галстуки и белые бантики. Самые младшие ученики занимались обёртыванием газетами учебников. Карандаши подтачивались, резинки, линейки и ручки складывались в пеналы, собирались школьные портфели. На линейку все шли с цветами в руках. Вечером, когда папа приходил с работы, и, управившись по хозяйству, все садились ужинать, начинались расспросы, каждый делился новостями и впечатлениями. Так папа узнавал обо всех переменах, которые нас ожидали в очередном учебном году. Мама как всегда, была на работе, и приходила домой поздно, когда мы уже спали.
Одна из семейных традиций, которая соблюдалась неукоснительно – это проверка наших школьных дневников. Каждую субботу мы выкладывали передотцом в зале на столе свои дневники, которые он внимательно просматривал и расписывался в них. Ни одно замечание классного руководителя не проходило мимо его внимания, и если кто-либо из нас выкинул в школе какой-нибудь фортель, то в субботу уже дрожали коленки от одной мысли, что надо будет перед отцом объяснить своё скверное поведение. Он всегда посещал родительские собрания, знал всех учителей, и всегда хотел, чтобы мы получили образование. Он говорил: «Я не хочу, чтобы мои дети сегодня ходили с метлой, а завтра с лопатой», и всегда как-то вызывал нас на разговор о будущей профессии.
Помню, после 9 класса папа хотел подтолкнуть меня к выбору профессии железнодорожника, и повёл к себе на работу, в паровозное депо. Привёл меня в лабораторию, переговорил с лаборанткой и оставил меня на день. День стоял удушливый, идаже обычного ветерка не было, к вечеру отзапаха всех этих масел, керосинов и креозола у меня чуть не раскололась голова. Папа вечером после работы зашёл за мной, и мы пошли домой. Он поинтересовался, понравилось ли мне в лаборатории, там ведь чистая работа и на улице мёрзнуть не надо. На что я ответила, что это не работа, а тоска зелёная и всякими маслами воняет. На другой день он привёл меня в бухгалтерию, переговорил с бухгалтером и ушёл в свой восстановительный поезд. Я осталась. Меня отправили в архив наводить порядок. Вечером папа зашёл за мной и спросил, как мне понравилась работа, здесь маслами не пахнет, но и на улице мёрзнуть не надо. Я ответила, что в архиве воняет мышами и пыли полно. Он замолчал. А наутро разбудил меня и сказал: «Собирайся, сегодня пойдёшь разгружать щебёнку и будешь разгружать её до конца каникул. Там свежий воздух и не воняет ни маслом, ни мышами». Я в ужасе стала собираться. Проработала около месяца, загорела как чёрт, устала как собака и ругала себя последними словами за то, что не умею держать язык за зубами.
Ежегодно в первое воскресенье августа вся страна отмечала день железнодорожника. Глава семьи доставал из шифоньера свой единственный парадный наряд – костюм железнодорожника, маманадевала своё любимое крепдешиновое коричневое в мелкий цветочек платье с широкими рукавами и узкими высокими манжетами, которые застегивались на целый ряд круглых на ножке пуговиц. Стол в этот день всегда ломился от незатейливой по настоящим временам закуски: холодец, винегрет, солёные огурцы, картошка, стряпня и домашняя брага, которую разливали в гранёные стаканы. Женщины с замысловатыми причёсками того времени, все в белых носочках и зачастую в платьях с белыми воротничками, мужчины – в брюках необъятной ширины и таких же широченных рубахах.Гуляли весело, широко. Над столами витал хмельной дух браги и отчаянного веселья. Гармонист рвал меха гармошки во всю их ширь, пели песни и частушки, отбивали каблуки в пляске и кружились в вальсе.
Но самой оживлённой и наполненной фантазией была подготовка к Новому году. В Акмолинской области поля просматривались до самого горизонта, степь да степьв любом направлении. Посадки акации, тополя и карагача были в основном искусственные, хвойные деревья не росли,их привозили из Кокчетавской или Северо-Казахстанской области, и сосна длянас была сказочным деревом. Папа заносил её вечером, всю замёрзшую и закоченевшую, и оставлял в зале для отогрева. К утру по всему дому расстилался терпкий запах хвои, запах праздника и новогодних подарков. Вечеромёлку устанавливали в зале и начиналось самое интересное: круглый стол облеплялся нами, как воробьями провода. Вся наша большая семья начинала готовиться к Новому году - мы резво тащили бумагу, ножницы, акварельные краски, кисточки. Красили бумагу в разные цвета, потом сушили её возле печки, чтобы побыстрее просохла, резали на узенькие полосочки, склеивали цепочки и украшали ими ёлку, готовили костюмы к этому празднику. В зал заносилиголубой фанерный чемодан, в котором из года в год хранились новогодние костюмы. Мы с восторгом начинали перетрясать их и примерять. Кто вырастал из прошлогодних костюмов, тому шили что-то новое.За машинкой всегда сидела Валя и что-то строчила. Младшие девочки обычно были снежинками – им шились костюмы из марли и украшалось снежинками. Все мы в детстве были снежинками от старшей сестры Вали до младшей сестры Саши.
Старшеклассники готовили себе костюмы на выбор. А потом начинались новогодние утренники у мамы и у папы на работе, мы ходили туда всем табором в своих костюмах и приносили домой кульки с конфетами, мандаринами и индивидуальные призы. В кульках кроме конфет и раскрошившегося печенья лежало по одному яблочку и одному мандарину. Это было такое счастье!! Если яблоки мы ещё иногда пробовали (чаще всего на распродажах в день выборов, или на 1 Мая, 7 Ноября), то мандарины мы видели только на Новый год. Новогодние каникулы были поистине праздничными днями, наполненными ароматамиёлок, маскарадными костюмами, ледянымигорками, обилием конфет, запахом яблок и мандаринов, корочки от которых сушились и бросались потом в заварочный чайник. После праздников все костюмы перестирывались и запирались снова в голубом фанерном чемодане, который убирался до следующего Нового года в кладовую.
Вот такими традициями нашей семьи наполнены воспоминания моего детства, неразрывно связанного с папой и мамой.Наши родители каждый сам по себе были неплохие люди, каждый имел свои достоинства, но совместная жизнь у них никак не получалась. Не нам судить, кто плох, а кто хорош, просто они были совершенно разные по своему мировоззрению, по складу характера, по отношению к жизни. Война поломала судьбы многих людей, не обошла она стороной и наших родителей: отец постоянно рвался на Украину, а мама всю жизнь боялась оторваться от Есиля. Вместе они прожили 30 лет,но общих взглядов на жизнь у них так и не выработалось. Семья распалась. Папа уехал на Украину, остаток жизни прожил в Херсоне, умер он 28.10.1995года в возрасте 70 лет.
В мае 1978года мамапродала дом в Есиле и с самыми младшими детьми навсегда переехалав Заводоуковск, который и в Казахстане был известен своими целебными водами. Здесь онакупила домик в центре города, отсюда проводила Сергея в армию, отсюда выдала последних своих дочерей замуж, здесь доживала остаток жизни в окружениидетей и рождающихся внуков. Трудовой стаж её составил 38 лет, она награждена медалями «Материнская слава»IIи III степени, «За освоение целинных земель» и «50 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945гг.». ВЗаводоуковске в 1992году была награждена медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945гг.».Из десяти рождённых ею детей трое умерли в раннем детстве, оставшиеся семеро выросли, получили высшее и среднее специальное образование, создали семьи. Мама умерла в Заводоуковске 24.03.2003года, в возрасте 80 лет.
На сегодняшний день в живых осталось шестеро детей Каминских, из которых четверо живут на Тюменской землеуже почти сорок лет и сроднились с этим краем навеки.Все мы уже бабушки и дедушки, здесь родились и выросли наши дети и внуки, для которых Заводоуковск - родина, с её непередаваемой красотой, с её тихими речками и колосящимися полями, с алыми гроздьями рябин в палисадниках и постоянно хорошеющим внешним видом городских улиц и парков.
А Есиль продолжает жить своей жизнью. Теперь это крупная железнодорожная станция, на которой останавливаются даже скоростные поезда, спешащие с Урала в Астану -столицу Казахстана.
Паровоз стрелой пролетел через меня, через экран, через всю жизнь наших родителей, и вот уже он уходит за горизонт, и только шлейф чёрного дыма говорит о том, что он был, этот паровоз. Я с тоской смотрю на тающую точку на горизонте и с запоздалым сожалением понимаю, насколько несправедливы и не совсем внимательны мы были к своим родителям, сколько неоплаченных долгов осталось перед ними, сколько горечи и сожалений о судьбе отца, об его оторванной от детей и внуков жизни. По молодости считаешь, что впереди ещё много времени и все ещё можно пересмотреть заново и поправить, не особенно задумываясь над своими поступками. Но жизнь настолько скоротечна, что надо торопиться делать добрые дела, иначе можешь не успеть.
Краеведческая конференция «Наше наследие-2016»:материалы докладов и сообщений//под ред. Р. Г. Назаровой, Л. Н. Басова, Т. С. Воеводиной, А. А. Севостьянова.-Ишим, 2016.-СС. 139-151.
