Хамова Л. И.,
хранитель школьного музея,
с. Падун

Воспоминания людей, познавших горечь военных лет я записывала с 2010 года.

Так, Савинова Надежда Константиновна родилась в селе Андреевка Аркадакского района Саратовской области. Когда объявили войну, плакали все. Забирали на фронт отцов у подруг. Пришел дядя попрощаться и позавидовал отцу, что его не заберут. Папа ответил: «Ты-то может ещё вернёшься, а вот я...» Отец был лежачим, болел туберкулёзом. С началом войны прекратилось поступление угля, кото[1]рым топили печь-голландку. Делали кизяки – смешивали навоз с соломой, заливали водой из колодца и топтали босыми ногами. Потом раскладывали в деревянные формы в виде кирпича, просушивали, складывали в пирамиды, хранили в сарае. Все сорняки сушили  – они шли на растопку.

Первую военную зиму в школе было очень холодно. Сидели в одежде, но тетради и ручки были. На чернила разводили сажу. В 1942 году в школе расположился госпиталь с ранеными солдатами. Учились в больших домах, где была горница и кухня.

Фронт подходил близко к Воронежу. Бомбёжки было слышно. Различали вой зениток и по звуку определяли самолёты. Бомбили очень часто Балашов – там было военное лётное училище с аэродромом и большой железнодорожный узел – станцию Артищево. Шли эшелоны с зачехлёнными танками и пушками на фронт, а обратно – с ранеными солдатами в госпиталь.

Зимой в начале 1942 года наши войска отступали. Солдаты шли пешком, были уставшие, измождённые. Вечером воинская часть была расквартирована в их селе. К ним в дом поселили трёх солдат. Один из них был очень молодой. Подошва у его ботинок была оторва[1]на. Солдат лёг на пол и стал греть ноги о печку-голландку. В подтопке печи на хворосте и кизяке стоял чугун с водой. Хворост прогорел, и чугун с горячей водой опрокинулся на ноги солдату. Утром пришли трое военных и спрашивали, не специально ли это было сделано. Опрашивали отца и Надежду как старшую из детей. Они сказали, что это получилось случайно.

В школе один учебник был на несколько человек. Писали на газетах и книгах, у кого они были. Летом школьники работали на прополке и уборке свёклы. Помогала матери собирать в лесу корни бересклета, кора которого шла на изготовление резины.

Окна домов на ночь завешивали, чтобы не пробивался свет и не привлекал внимание. Стёкла заклеивали бумагой или тканью крест[1]накрест, чтобы они не трескались, когда зенитки бьют разом. По ночам по очереди дежурили по три-четыре старшеклассника в сельском совете у телефона. Ребят 14-15 лет собирали на расчистку железной дороги от снега. Поезда шли постоянно на фронт и с фронта.

Много шло беженцев, особенно в 1943 году. Смотреть было страшно. Сильное впечатление произвёл старик с двумя детьми шести-семи лет: худые, бледные, напуганные, черноглазые, одетые в лохмотья. Кто-то сказал, что это евреи. Их из жалости приютила одинокая женщина до конца войны. Старик оказался хорошим портным. Шил для всего села одежду. Беженцам давали, что могли: кусок хлеба, кружку молока, варёной картошки.

Мать выращивала много табака. Отправляла на фронт, а часть выменивала на мыло  – коричневое, жидкое, тягучее. Оно было в дефиците. Мыли голову и стирали щёлоком. В конце войны из Америки прислали продукты: фасоль и прессованную крупу с горохом. Все были очень рады.

Роза Афанасьевна Тунгусова родилась в селе Ингалинка Упоровского района в 1936 году. Через три года семья переехала в Суерку. Из семьи на фронте были отец, освобождавший Заполярье и старшая сестра Анна, служившая в 26-м зенитном прожекторном батальоне. Учились одноклассники Розы Афанасьевны в самом холодном здании школы, который называли «холодильник», потому что одно из зданий школы деревянное в три этажа частично было занято эвакуированными из Ленинграда и Чудова. С Розой учились два эвакуированных мальчика. Один из них   – Витя Петелин – рассказывал о наступлении советских войск и освобождении городов от фашистов. Впервые из его уст ребята узнали о селе Петрищево и казни Зои Космодемьянской. Роза дружила с ленинградской девочкой Светланой Карпинской, ставшей позднее заслуженной артисткой РСФСР. Во многих фильмах играла она, но наиболее известна по роли Кати Ивановой в комедии Эльдара Ряза[1]нова «Девушка без адреса».

Было холодно и голодно. Носить было нечего. Летом дети бегали босиком, зимой всё-таки, хоть и в подшитых, валенках. Весной путь от школы до дома около двух километров по осевшему от воды снегу в валенках. Пришлось выносить немало болячек. Питались в основном со своего огорода и, конечно, лесной пищей – ягодами, грибами, утиными яйцами, пучками, медуницей, полевым луком. Но всё-таки всегда хотелось хлеба, хоть маленький кусочек. Несмотря на малый возраст, старались помогать родителям в их работе в колхозе. Осенью убирали картофель, а весной собирали мороженый картофель на этих полях. Пекли из него лепёшки, добавляя в них лебеду, щавель и другие съедобные травы.

Завучем школы был очень пожилой эвакуированный из Белорусии Валюженич Лавр Иванович. Он играл на скрипке. В 1943 году композитором Александровым был написан гимн Советского Союза. Лавр Иванович со скрипкой выходил на сцену, к нему подходили учительницы и исполняли гимн. Было это не[1]обыкновенно торжественно.

Вечерами сидели с керосиновыми лампа[1]ми. Если не было стекла на лампе, сидели с коптилками, даже читали книги так. За керосином ходила Роза с сестрой. Ходили и за хлебом в очередь. За ним и в первые после[1]военные годы очередь занимали с вечера и стояли, сменяя друг друга до утра. Мыла не было. Женщины из внутренностей животных варили подмылье. Тетрадей не было. Писали на газетах, журналах, книгах между строчками.

Мама сохранила личное дело, в котором справки о принятии в школу писались на клочках бумаги. Сажа – главные чернила. Какая радость была, когда отец выслал из Заполярья тетрадь в косую линейку. Её с интересом рассматривали все однокашники.

На торжественной линейке, посвящённой окончанию войны, кричали «ура», и были слёзы у эвакуированных детей и взрослых. Радость велика – все возвращаются домой. Но были и те, кому не к кому было возвращаться. Война сделала своё чёрное дело. В июле 1945 года пришла с войны Анна, и из её плащ-палатки для сестры-второклассницы сшили костюм.

 Галина Степановна Киселёва родилась в селе Падун. Она вспоминает:
«В Падуне было очень много эвакуированных ленинградцев. Жили в большом доме, и председатель сельского совета приводил семьи к нам на квартиру. Особенно запомнилась семья Шестаковых. У них было трое детей, бабушка и мать Тася. Отец был на фронте. Тася работала на военном заводе 499 (теперь машиностроительный) и сутками не приходи[1]ла домой. Бабушка приковыляет через сенки со слезами, то «"Вовка заумирал", то "Зойка заумирала". Мама разделит молоко и картошку  – оживут».

Своя семья была шесть человек. Надеть было нечего, поэтому пошла в школу в восемь лет. У эвакуированных выменяли на картошку пальтишко с пятилетнего ребёнка, которое ей было маловато, поэтому зимой сверху надели ещё фуфайку сестры и подпоясали верёвочкой. Валенки тоже были сестры: старые, подшитые ремнём. Сумочки у всех были тряпичные, а у неё – из фанеры, и ей очень завидовали девочки. Хлеб давали по карточкам  – 500 грамм на рабочего и 200 грамм на иждивенца. Если потеряешь карточку, остаёшься на месяц без хлеба. Хлеб был чёрным, назывался комбинированным, но таким вкусным он казался.

Клавдия Ивановна Кочерыжкина родилась в Семёново. А жила с родителями на станции Монетная Свердловской области. Отец был шахтёром на добыче золотоносной руды. Был на брони. Клава приехала на лето к бабушке Анне в Семёново, и началась война. На площади у сельского совета была вышка-трибуна, с которой что-то говорили. Было много народа. Потом забирали мужиков с домоткаными мешками за плечами. Все ревели...

Клавдия Ивановна видела, как поле за деревней пахали женщины – три в упряжке и одна за плугом. Дети помогали, чем могли   – собирали грибы и ягоды в лесу, колоски после уборки урожая. Весной дядя Федя Курач брал пять-шесть ребятишек с мётлами и обучал их, как спасать деревню от палов. Давал задание обмести вдоль дороги два-три метра от леса солому, сено, листья. Сам поджигал, следил, чтобы всё прогорело, и продвигались дальше до самой Винокурки.

В школе Клава писала на обёрточной бумаге и книгах, которые достались от дяди. Делилась книгами с подругами. Чернила были из сажи и свекольного сока.

На колхозном огороде выращивали капусту. Ребятишки помогали поливать ковшиком. Осенью её солили в конторе в бочках и отправляли на фронт. Давался план на выращивание табака на своём огороде. До заморозков его вырубали, просушивали, рубили топором на отрезки по 15-20 сантиметров, затем в корытце измельчали сечкой и сдавали на склад. Когда Илья Павлович Хохлов сделал табакорезку, стал измельчать табак за всех.

Свиней в домашнем хозяйстве не дер[1]жали – кормить было нечем. Овцы были. Летом овцу заколют и разделят между соседями. Холодильников-то не было, а потом у другого соседа так же. Жили дружно. С зимы, если мясо остаётся, его солят и вялят. Потом с ним варят похлёбку. Для фронта сдавали налог мясом и молоком. Молока надо было сдать 300 литров. Если мяса нет, то дополнительно ещё надо было сдавать молоко. Радио в деревне не было. О Победе сказал человек, приехавший из Заимки. Такой поднялся крик!

С Клавдией Ивановной мы знакомы давно, а с её подругой – Анисьей Ивановной Роговой   – познакомились при сборке ткацкого станка в школьном музее. Родилась она в Семёново. Закончив четыре класса, стала учиться в Падуне. Ходили пешком, а если повезёт, могли подъехать на быках с Сашкой Макеевым, возившим барду с падунского спиртзавода. Когда пришла похоронка на отца, Анисье было 14 лет. На уроке немецкого языка она расплакалась и стала кричать на учительницу немецкого языка: «Ты зачем убила моего тятю? У меня был хороший тятя!» Не мог её успокоить и директор школы   – Николай Илларионович Дрёмин. В больнице на втором этаже врач Мария Ивановна Краснова дала справку на освобождение от уроков немецкого языка. Переписали расписание, чтобы немецкий язык был последним уроком, с которого она уходила домой. После шестого класса пошла помогать поварихе на полевой стан чистить картошку. Поварихой была Стеша Карманова. Варили лапшу самодельную, суп постный из картошки, крупы и лука, суп молосный   – когда с мясом. Варили щи с капустой. Борщей не было.

У Вассы Дмитриевны Таловиковой, родив[1]шейся в 1929 году в Семёново, сохранилась фотография, на которой её мать работает на строительстве электростанции в Семёново перед войной. Когда всех мужчин забрали на фронт, строительство прекратилось, и на месте стройки сделали летний свинарник.

В колхозе было два комбайна «Коммунар» и «Сталинец». На «Коммунаре» работала Нюра Заугарова, а штурвальным был Вася Таловиков 1930 года рождения. Работал хорошо, Нюра на него нахвалиться не могла. С ним на комбайне всегда была любимая собачка.

В 12 лет, после шестого класса, она на быках боронила пашню. В 14 лет стала учётчиком. Поля были по 2-3 гектара от Тумашово до Маркова. Ходила пешком. Бригадир Роман Нифатьевич Макеев учил, как измерять площадь пахоты. Волков в лесах было много. Бывало, похлопает саженью по берёзе – он и убежит, но однажды, если бы не Иван Мерзляков на лошади... Гнедко на дыбы. Иван закричал, за[1]шумел, волк убежал в сторону Тумашово. Так и спаслись. Поработала и дояркой – по 18 ко[1]ров вручную доили. Барду в драку коровам носили. Чем больше барды корове нальешь, тем больше и от неё молока надоишь. Огороды по 20-30 соток копали лопатами вручную.

Никита Александрович Панфилов родился в Семеново. Отец ушёл на фронт в 1941 году. Мать осталась с четырьмя сыновьями. За зиму мать наткёт льняного полотна и покрасит его корой белой ивы, растущей по берегам реки Ук. Цвет получался коричневым. И сошьёт по костюму к Пасхе. Костюмы были крепкие – если ребятишки залезут на дерево да повиснут на ветке, не порвётся, пока не снимут сорванца, а если в речку упадёшь – еле вылезешь, потому как намокнет костюм и будет тяжёлым.

Александр Григорьевич Леонгардт родился в деревне Русская Щербаковка Камышинского района Сталинградской области. Был выслан с родителями в 1941 году в Тюменскую область. Не сразу попали в село Падун. Жили в землянке. Было очень голодно. Спасала барда со спиртового завода. У каждой землянки висел мешок, в который наливали барду. Жид[1]кость вытекала, а оставшуюся гущу ели или пекли из неё лепёшки.

Галина Алексеевна Ефимова родилась в Падуне в 1938 году. Она – дочь Алексея Харитоновича Неустроева – одного из пяти братьев, погибших в годы Великой Отечественной войны, в честь которых названа улица и установлена мемориальная доска в селе Падун. До сих пор она поддерживает связь со школьным музеем. Ежегодно к 9 Мая присылает письма и посылки из Санкт-Петербурга. В письмах вспоминает детство.

Алексей Харитонович перед уходом на финскую войну сделал фотографию, на которой мать Фелисата Васильевна с ней и младшим братом Вовой. Пришёл с войны после госпиталя в мае 1940 года. Был изранен, обморожен. Привёз ковёр, купленный на вокзале по дороге домой. Курил трубку. А в 1941 году, уходя на фронт, трубку не взял. Сказал, что не будет времени курить из трубки – надо бить фашистов. В наследство папа оставил шинель, ботинки, обмотки и шлем со звездой. Мама из шинели Гале с братом сшила по пальто, из обмоток – Гале чулки, брату носки, даже себе чулки получились.

В длинные зимние вечера сидели перед керосиновой лампой, а когда керосин кончался зажигали лучину. Мама вязала носки, перчатки для солдат и сеточки для продуктов. Однажды связала сеть для ловли рыбы длиной два метра, шириной полтора. Владимир с Виктором   – сыновья Ивана Харитоновича – взяли сеть, Галю с Вовой в помощники и пошли ловить рыбу на реку Ук. Голод был сильнее страха, ведь сетью не разрешали ловить рыбу. Двое держали на вытяжку сеть, а Владимир шёл по течению, пугал рыбу бухалом. Я шла берегом, несла одежду. После удачной ловли варили уху.

Война закончилась, а Галя с братом ещё долго ходили на станцию встречать поезда с солдатами, ехавшими с фронта, в надежде, что отец всё-таки вернётся.

Зоя Фёдоровна Себунчак родилась в селе Падун. В годы войны работала на спиртзаводе. Заготавливала дрова в лесу. Пилила дрова ручной пилой с сестрой Валей. Они выполняли по полторы нормы – были стахановками. За хорошую работу давали ситец на платье. Зоя любила яркие расцветки, а сестра – более тёмные. В семье у них было десять детей. Старшая сестра Шура была на спиртзаводе старшим кочегаром. Зоя Фёдоровна двадцать два года пела в хоре «Семёновна».

Галина Андреевна Углова родилась на от[1]делении №  2 промсовхоза (ныне посёлок Урожайный). Отца забрали на фронт. Было голодно. Весной после дождей на полях вымывалась картошка. Её собирали и сушили на крышах. Потом в ступке толкли, заваривали кипятком и пекли лепёшки «тошнотики».

Часто по деревне ходили нищенки и просили милостыню. Хоть и плохо все жили, а с ними делились. В 1941 году приехало много немцев-переселенцев. Они строили землянки до окон, а затем выкладывали саманным кирпичом, сделанным из глины, соломы и навоза. Окна над землёй, крыша соломенная. Немцы начали улицу, ведущую к Кармановскому озеру. Собирали ягоды, и бабушка сушила их на свекольных листьях, а зимой лакомились. В лесу собирали пучки, медунки, лук и чеснок луговой. Парили морковь и свёклу, сушили в русской печи. Эти парёнки были вместо конфет. За фермами росло много чёрного паслёна. Ели эти чёрные ягоды с куста и пирожки с ними пекли.

Большим горем была потеря коровы – летом на пастбище где-то нализалась удобрения. Дорезали. Мясо разделили по соседям, и бабушка в корытце его посолила. Варили с ним суп. Купили дойную козу. Бабушка варила суп с пучками и забеливала молоком.

Прошло столько лет, а все ветераны помнят то время так, как будто это было вчера.

Вы не можете комментировать данный материал. Зарегистрируйтесь.