Зятькова Т.Н.,
краевед,
г. Заводоуковск
Влияние коллективизации на сельское хозяйство края
(по воспоминаниям моих родственников)
Революция 1917 г. под лозунгом: «Вся власть Советам!» свершилась. Первые декреты новой власти – «Декрет о мире» и «Декрет о земле», составленный на основе 242 крестьянских наказов. Вводился принцип уравнительного пользования землёй, которую каждый крестьянин мог обрабатывать своим трудом.
Но и до революции в сибирские крестьяне вкладывали в свою землю деньги и труд, объединяясь в артели, в основном связанные с производством масла. На маслозаводы сдавали десятки тысяч кг молока. Я всегда удивлялась тому факту, что, когда умерли мои прабабушка и прадедушка, Марфа и Никон Бакаловы, они оставили сиротам около 80-100 голов скота. Да просто они зарабатывали на сдаче молока. После революции именно в артели ребятам посоветовали всё распродать, оставив себе по корове с телёнком и по две лошади. Они так и сделали, пережили в Бигиле Гражданскую войну.
Создание коллективных хозяйств на рубеже 1920-1930-х гг. привело к коренному изменению всей жизни деревни. Правительство стремилось как можно скорее поставить под контроль десятки тысяч хозяйств, изъять у них «излишки» хлеба, мяса, молока, шерсти. В результате всё сельское население было поделено на категории: батраки, бедняки, зажиточные и кулаки. На более зажиточных повысили налог за два года в 10 раз, а скупали товар в три-четыре раза дешевле, да и не спрашивали о желании продать. Народ взбунтовался, когда активно начали работать продотряды. Когда в войну они ездили по сёлам, было ещё понятно, но когда в мирное время очищали амбары, крестьяне взбунтовались. Во главе восстания встал А.С. Антонов, «беспартийный эсер», бывший начальник уездной милиции. К 1921 г. восставшие сумели организовать две армии численностью 50 тыс. человек. Для подавления восстания пришлось привлекать регулярные части Красной Армии под командованием М. Тухачевского. Однако 21 марта 1921 г. продразвёрстка была заменена продналогом.
В 1927 г. был отмечен упадок поставок сельскохозяйственной продукции. В январе 1928 г. был обнародован указ «арестовывать спекулянтов, кулаков, других дезорганизаторов», началась «чистка» крестьянства. В октябре 1929 г. было объявлено о сплошной коллективизации, в декабре того же года была опубликована статья И. Сталина «Великий перелом», где объявлялось «уничтожение кулака как класса».
Из воспоминаний моей бабушки Прасковьи Евтифьевны Бакаловой о том времени: «Нас описывали, потому что мы в колхоз не вступили. С удовольствием шли в колхоз бедняки, большинство из них были просто лентяи. Конечно, были и семьи, которым трудно жилось без кормильца, или в семье одни девчонки, но я-то в 10 лет и на поле с лошадьми управлялась, и коров доила, и за хозяйством следила. Описали [имущество] и одну корову стельную забрали, а через некоторое время и вторую забрали. Сказали, будут выдавать на ребёнка по 0,5 литра молока.
Искали спрятанную пшеницу, но не нашли, меня в каталажку посадили, два дня просидела, но потом отпустили. Муж Тима в это время работал на станции плотником. Из дома нас выселили, поселились в малухе, но и из неё выселили. Мы жили в чужой старой малухе. Тима заработал денег, купили корову, но и её пришли отбирать.
Я бросила мешок пшена в погреб, встала на крышку и корову держу за верёвку. Они: «Посадим в каталажку», а я им – «Садите, но вместе с детьми, без еды мы всё равно помрём». Они ещё поругались и ушли».
И почему семьи моих предков Бакаловых, Мокеевых посчитали кулаками? Выросшие сиротами, заработавшие всё своим трудом и…кулаки! Видимо, всегда в России были люди, желавшие показать свою власть, господство над другими, злые на свою испорченную юность, неудачное детство. Находились такие люди, которые вводили непродуманные новшества, иногда запуганные, иногда сами не честные и боявшиеся разоблачения.
Так 22-летний коммунист из Эстонии, желая выслужиться перед властью, придумал, как собирать подати с населения. Через полгода о нём услышали в Москве и решили послать на юг Сибири. Попал он в Аромашевский район. Из местных нашёл ещё двоих, создал «тройку» и начал действовать. Они убивали и расстреливали всех за малейшую провинность, за ненайденную пшеницу, за не принесённую в счёт налога курицу и т. д. На них жаловались милиционеры, председатели колхозов, писали в Ялуторовск, в Тюмень, приводили примеры. Но эта тройка перехватывала письма, переписывала на свой лад, и получалось, что это они страдали от населения. Так безвинно погибло множество крестьян, и это только в одном Аромашевском районе. Два с половиной года район жил в страхе, а потом этого «коммуниста» нашли с выколотыми глазами и распоротым животом. Таким же образом погиб второй из «тройки», а третий сбежал. Что это было? Попустительство начальства, нежелание разбираться или вредительство?
Другой пример: когда у бабушки Прасковьи забрали корову, она через день прибежала домой. Бабушка была в страхе, что её снова посадят. Но, оказывается, это не одна умная корова сбежала, разбежалось всё стадо. Коров-то отобрали, а кормить их нечем. Разве это хозяева были? Не припася корм, стали собирать скот!
По счастливой случайности, на следующий день вышел указ в газете, чтобы скот не забирали. Крестьянские комитеты составляли адресованные правительству списки требований о возвращении средств производства, скота, роспуске колхозов, открытии церквей. 2 марта 1930 г. вышла статья И. Сталина «Головокружение от успехов», где говорилось о «неожиданно» быстром пополнении колхозов, а зверские методы учинённого насилия были «объяснены» головотяпством местных работников. После этого развернулись репрессии.
Согласно директиве Г. Ягоды была проведена операция по «изъятию» 60 тыс. кулаков первой категории, часть из которых была расстреляна, а часть отправлена на Соловки и в Западную Сибирь. Но и в Сибири раскулачивали тоже. Наша дальняя родственница Хорзова Анна Ефремовна рассказывала: «Моего мужа, Хорзова Ивана Терентьевича, забрали прямо с работы. Он и попрощаться не успел. Работал бухгалтером. У нас уже был ребёнок, мальчик, я вторым была беременна, живот уже большой был. Забрали его 11 февраля 1933 г. Пока шло следствие, он умудрялся передавать мне письма. Он написал мне, что его взяли по приказу районного партийного председателя. Тому тоже пришёл приказ забрать из села четверых кулаков, а в селе уже никто не подходил под эту статью. Ему сказали, чтобы тогда вёл свою семью, и он выбрал тех, кто хотя бы уже имел детей.
Последнее письмо от Ивана было о том, что их отправляют строить сталинскую железную дорогу, оттуда ещё никто не возвращался. Иван попрощался со мной и детьми. Но 10 апреля 1935 г. забрали и меня, больше двух недель допрашивали, говорили, что раз муж не сознался ни в чём, то тебя расстреляем. А мне и сознаваться было не в чем, через 16 дней отпустили. А потом донеслось до меня, что Иван Терентьевич умер на Севере голодной смертью».
Иван Терентьевич Хорзов умер 10 августа 1935 г. Точные даты я нашла в «Списках кулаков, участников бандитского восстания и др. по району». Есть и списки кулаков по Упоровскому району. Хорзовы были под №№ 720, 721, всего у меня 766 фамилий, заканчивается список Шабуровой Феоньи.
А семью Бакаловых всё-таки собирались раскулачить, но их всегда предупреждали загодя об угрозе. Брат деда Тихон уехал на Болей, это за Байкалом золотые прииски. Туда же отправился и Тимофей Бакалов с женой и пятью детьми. Последний, Клим, был грудным. На Более младшие дети ходили в богатый, красивый детский сад. Старшие – Михаил и Пестимея – в школу. В магазинах было всё, что душа пожелает. Но бабуле там был не климат, у ней кружилась голова, болело сердце, шла носом кровь. Она сначала не смогла работать на приисках, продавала тканые половики по 13 руб. за метр. Хлеб стоил 1 руб. 30 коп. за 1 кг. Бабушка вспоминала: «[На приисках] 500 женщин работало, я туда попала, меня обучали: прожилок с золотом, гранит отбрасывали на дробилку. Бросаешь его, потом сеешь, затем мололи на бегунке, вымывали всё, кроме золота, водой. Вода бежит в речку Лунда. Ребятиши ходили с лотками и собирали золото, потом сдавали.
Нашим там всем был не климат. Поехал Паша Мамаев и дедка [Тимофей Бакалов] не отстал от них. По дороге заехали в Томск, у Тимы сродный брат там жил, скрылись они, так же, как и мы, уехали. Они как жили богато, так и там жили в богатстве. Заезжали в Барабинск. Там жила тётка Меремея (Хорзова), мамина сестра, там и умерла.
Приехали на 1-ое отделение, Мичуринское сейчас. Нас приняли как беженцев, выделили домик, дали корову, но Бигила-то в 5 км, тревожно как-то. Поехали в Падун, а оттуда отправили на 4-е отделение Падунского сельсовета».
Кем только не работала бабушка Прасковья – банщицей, нянькой в детском саду. Так мои предки вернулись на родную землю. Какие только трудности не выпали на долю наших предков-крестьян!
Краеведческая конференция "Наше наследие": материалы докладов и сообщений.- Ишим, 2019.- СС. 138 - 139.
