Зятькова Т.Н.,
краевед,
г. Заводоуковск
Мои дедушка и бабушка - Тимофей и Прасковья Бакаловы, 1963 г.
Не жил спокойно русский народ в ХХ веке ни одного десятилетия. В 1905 году расстреляли безоружных людей перед царским дворцом, в 1914 году - война с немцами, Первая мировая, Великая и забытая. Началась она из-за того, что столкнулись интересы Великобритании и Германии. Германии нужны были земли, где она могла бы добывать сырьё для своих заводов и фабрик. Весь мир в те времена был уже поделен между крупнейшими державами, поэтому Германия решила применить силу. Моя бабуля, Мокеева Парасковья Евтифьевна, 1904 г. р., рассказывала:
«Тятю убило в Германскую. Забрали его в 1914 году. Мамонька моя, Агнея Парфёновна Мокеева, осталась с нами - шестью детьми. Когда тятю в армию забирали, он последнюю, шестимесячную Маню нёс на руках, она толстая была. С тятенькой служили вместе из Марково, Меньшиково. Они где-то и на фотографии вместе есть. Тятенька без вести потерялся. Маменька писала куда-то, подавала на Красный Крест, но всё без вести. Маменька ездила в Новую Заимку, там старуха зеркала выводила. Я с ней приехала, и ещё были наши деревенские. Старуха вывела зеркала и заставила меня смотреть (как в телевизоре). Я увидела тятю, сидит он на стуле в бараке и голова завязана, медсестра возле него. В бараке коек много. И все, кто с нами был – все увидели тятеньку и все узнали его. Позднее маменька ещё ездила к старухе и ей могила вышла, видно, помер».
В начале ХХ века правительство поставило вопрос о строительстве железной дороги «Тюмень - Омск». Пройти она должна была севернее наших мест. Ялуторовские купцы, среди них были и Колмаковы, просчитав выгоды наличия железной дороги, обращтились с прошением о переносе строительства и получили отказ, так как средства на проект уже были затрачены. Тогда купцы собрали деньги и заказали новый проект. Первый рабочий поезд на станцию Заводоуковскую пришёл в мае 1910 года. А регулярное движение по северной ветке Транссиба началось только в конце 1913 года.
Вместе с железной дорогой строились здание вокзала, водонапорная башня, казармы для рабочих, так и появилась станция Заводоуковская. Важными этапами в жизни нашей страны были Великая Октябрьская Социалистическая революция и Гражданская война. Не миновали они и Заводоуковскую землю, ставшую ареной ожесточённых боевых действий. Советская власть в Заводоуковской волости была установлена в октябре 1918 года. Первым председателем Совета стал Георгий Фёдорович Семёнов, в годы Гражданской войны возглавивший один из первых красногвардейских отрядов в крае. Четыре раза территория современного округа переходила в те суровые годы из рук в руки. Особенно ожесточённые бои проходили в августе – ноябре 1919 года. В них отличился 253-й стрелковый полк «Красные орлы», освобождавший Заводоуковск и окрестности от белых.
Опять же вспоминает моя бабушка Мокеева Парасковья Евтифьевна: «Косили или сгребали как-то сено, слышим крики: «Чапаев, Чапаев!». И все бежим его смотреть. Мне лет 14 – 15 было. Он был на коне. Шапка у него была – папаха. Чапаев собрание проводил, говорил: «Давайте воевать». Наказывал солдатам, чтобы не поддавались. Стоял полк солдат. ( Чапаев Василий Иванович (1887-1919) – герой Гражданской войны, сыграл значительную роль в разгроме войск Колчака. Летом 1919 года погиб в бою).
Белые у нас были, в Семеново, а красные - в Благодатном (Речной). Мы сидели в погребах, ямах. А Стеня (Степанида, сродная сестра) шанежек капустных захотела. Мать пошла на куть, пекёт их, а снаряд в воздухе разорвался и шрапнелью Стеню в щёку, она сразу и умерла. А снаряд-то силу потерял, но ещё до кути докатился и тётеньке по руке дал. Хоронили Стеню ночью, днём нельзя было, солдаты увидели бы и стреляли. Меня послали в Меньшиково (километрах в двух от Семеново). 2 солдата сидят на крыше, меня ощупали и говорят: «Ты пойдёшь, так лишнего не болтай», я пообещала. Стеню хоронили солдаты (белые). Ночью выкопали могилу, мы и похоронили. А бабушка Соломея дала солдатам по паре шерстяных носков, у ней овец много было.
Пристреляли вон чё народу. Ох, говорить-то боязно даже, попадёшь ещё. Партизаны едут в пестерях, оружие у них в пестерях. Старики едут воевать. И прибили тогда мало ли народу? Уральский полк стоял у нас в Семеново. Солдаты всякие – и старые и молодые были.
Как разведка пойдёт, я всё попрячу из дома в погреб да в подвалы. А тут на поле уехала, ничего не убрала, дом и разбомбило. Мы поехали молотить на пашню. Вдруг бой начался. Мы в зарод прячемся, пули жужжат. Солдаты бегут под Маркову, не помню, какие были – белые или красные. Лог там был. Маленько остановились стрелять, мы в лог и коней спрятали. А потом вышли, а там Семеново горит в нескольких местах. Колчак наш дом и разбил. Сгорело всё, остались, в чём были. Мы жили в малухе (домик во дворе для гостей, прохожих, нищих). Дед Парфён (помер давно, я ещё девчонкой была), когда дом разбили, пришёл и этак сказал: «Эка ты хлопота, - он всё так говорил, - вот года три бы назад, так я его бы разобрал, перебрал». Лес толстый был, бревно не обхватить было, мама его начала продавать мужикам на кадочки.
Мне 10 лет было, когда отца убили, а тут ещё и дом разбомбило, мы, шестеро детей, жили у дяденьки. Пахали на боронах. Я остановилась отцепить. А на конце поля, в леске, жеребцы паслись. Кобылицы-то и понеслись к ним. Я их удержать не могу, ну, думаю, дяденька меня прибьёт. А он ничё, не бил, кричал только: б…, с…, а я девчонка была, чего я понимала.
Как родилась, так и не жила. У Красных воевали и Бакаловы – Трофим и Михайло (двоюродные братья). Забрали их к Колчаку, а они сбежали».
Не обошли стороной Заводоуковск события 1921 года, когда сибиряки развернули настоящую крестьянскую войну против большевисткого режима. Среди многих жертв кровавой междоусобицы оказались отец и сын Хахины, руководившие первыми на нашей земле парт – и комячейками. Только к концу 1920 годов наша земля стала отходить от разрухи.
Мой дед, Бакалов Тимофей Никонович, 1904г. р., третий из шести детей, остался без родителей в 6 лет. Мавра, прабабушка, умерла в 55 лет, оставив в наследство детям более 80 голов крупного скота. Жили они все вместе в большом доме. У них старуха полуслепая, безродная домовничала
- готовила им еду. Сколько же трудолюбия у этих детей было! Но в это время каждый из них окончил церковно-приходскую школу, т. е. три класса.
После революции, на сходке, старейшины посоветовали ребятам, оставить себе по паре лошадей и по корове с телёнком, а остальное продать или заколоть. Раньше носили, что ткали, шили сами. Обувь – бродни - шов делали изнутри, с изнанки, из кожи, это как сапожки без каблуков. Очень тёплые и лёгкие. Старались деньги держать не на одежду. Летнюю шили из льна, его выращивали сами, зимнюю делали из кожи, овчины: полушубки, шубы, тулупы. Поставили малуху – дополнительный домик во дворе для прохожих, проезжих, завозню – помещение для рубки скота, где выполняли всю грязную работу, амбары для хранения зерна, утвари, конюшни, покупали машины для сбора урожая, покосов. Потому что зажили хорошо, земля своя, свои коровы, лошади, поля.
Мясо летом хранили в амбарушке в погребе, туда набрасывали снег, он всё лето не таял. Ульяна Трофимовна помнит: «Как-то в сенях стояла кадка, полная масла. Собака забежала и обнюхала, так родители всё масло вылили на землю. В то время неграмотных садили за парты, чтобы все учились. Старики, старухи, и те сидели за партами, и попробуй, не приди в школу или не отпусти ребёнка учиться, и на сельсовет вызовут, и на собрание на вид поставят. Молодёжь делала себе разные качели, были и круглые. Мужики вечерами в городки играли, в бабки. Хорошо жили! Этак было до смерти Ленина. А как коллективизация началась, смутили всё».
1927 год был отмечен падением поставок сельскохозяйственной продукции, что было следствием крестьянской «забостовки», вызванной понижением цен на закупку зерна. В январе 1928 года был обнародован указ: «Арестовывать спекулянтов, кулаков, других дезорганизаторов», после чего началась чистка крестьянства. Зажиточным крестьянам предлагалось сдать по заниженным в три-четыре раза ценам сельхозпродукцию, были увеличены налоги с «кулаков» – за два года в десять раз. В октябре 1929 года было объявлено о сплошной коллективизации. Комиссия во главе с Молотовым определила три категории кулаков. Первая - уличён в контрреволюции. В этом случае хозяина ожидал расстрел, семью – высылка в лагеря с полной конфискацией имущества. Вторая категория - имеющие работников, готовые пойти против Советской Власти. Они высылались с семьями в отдалённые районы, и третья категория – лояльные к режиму, высылались на худородные земли. Жертвы раскулачивания определялись на местах коммунистами и бедняками. Четверть конфискованного имущества шла в фонд колхоза.
По третьей категории были раскулачены мои дед и бабушка. В 1930-е у них отобрали скот, оставив одну корову на молоко для пятерых детей, а затем и её забрали, выдавая на ребёнка по пол-литра молока. Забрали их добротный дом, выселив сначала в малуху, а потом – вообще на чужую усадьбу. Бабушкина корова выбежала из колхозного пригона вместе со всеми коровами, так как кормить их в колхозе было нечем, и домой прибежала. В это время в газетах напечатали, чтобы коров распустили, а то бы могли и посадить моих родных. В колхоз они не вступили, а когда происходила опись хозяйства, то бабушка два дня провела в каталажке. Её спрашивали, куда она пшеницу дела, а бабушка отвечала, что её нет. Искали, искали, не нашли, и бабушку отпустили. Дед уже в леспромхозе работал, плотником. Через некоторое время опять пришли забирать корову. Бабушка вспоминала: «Я пшеницу в погреб бросила, стою на крышке и корову держу за верёвку, говорю: «Не отдам». Они: «Посадим в каталажку». Я: «Садите меня вместе с детьми, без еды всё равно умрём». Они постояли ещё, поругались и ушли. В 1937 году нас предупредили, что придут к нам. У нас тогда уже две коровы были, лошадь. Вечером пригласили своих, кое-что продали, кое-что на сохранение отдали, припрятали, а рано утром на телеге нас увезли на станцию. Купили билет до Балея, это за озером Байкал, золото там добывали. Там уже и Трифон [родственник] жил. И уехали. Клим, пятый [ребёнок], был грудной. Два года промотавшись по негостеприимному, хотя и богатому Алтаю, приехали сначала на первое отделение (Центральный), потом в Падун и, наконец, на четвёртое отделение, где и спокойно дожили до начала Второй мировой».
Вот так я, Зятькова Тамара Нифантьевна, благодаря воспоминаниям предков Бакаловых познакомилась с такими фактами из истории нашего края, которые в учебниках не прочтёшь.
Краеведческая конференция "Наше наследие":материалы докладов и сообщений,- Ишим, 2018.- СС. 51-53
