Положение с огнестрельным оружием русской пехоты в середине ХIХ века один из современников справедливо назвал «ружейной трагедией». Потерпев поражение в крымской войне в том числе и из-за недостатка современного стрелкового оружия, руководство России принялось навёрстывать отставание. Каждые пару-тройку лет на вооружение принималась новая винтовка, в итоге даже на уровне рот на вооружении находились две винтовки не просто разных систем, а зачастую и разных поколений. И при этом некоторые военные теоретики даже находили в таком положении свои плюсы: дескать, более современными винтовками можно вооружить тех солдат, которые имеют склонность к стрельбе, а тому, кто в этом деле туповат, выдать ружьё похуже и, не мучая стрелковой подготовкой, готовить целенаправленно к штыковому бою. Правда о том, как снабжать такую красоту боеприпасами, эти теорээээтики не задумывались – не генеральское это дело пусть у интендантов голова болит.
К 60-м годам ХIХ века положение стало просто нестерпимым и даже самым недальновидным стало ясно, что вопрос перевооружения русской армии на одну винтовку (точнее, на одну систему оружия, состоящую из кавалерийского карабина, драгунской и стрелковой винтовок) назрел и перезрел. Искать такую решили за рубежом – вполне логично, раз русская промышленность за 10 лет не смогла предложить ничего адекватного. Правда, благодаря мудрой политике императора Николая I, почти все европейские страны оказались в стане наших врагов. Не то чтобы их оружейники отказывались перевооружать нашу армию, но самим вкладывать деньги в развитие военпрома наших возможных противников… Поэтому взоры русских генералов обратились на Америку. Там только что закончилась гражданская война, в которой широко применялись даже магазинные винтовки и заокеанская оружейная промышленность на короткое время оказалась впереди прогресса.
Правда, выбор, сделанный членами нашей военно-закупочной комиссией Александром Горловым и Карлом Гуниусом, показался… странным. Нет, то, что магазинки ими даже не рассматривались, как раз приняли с пониманием – патроны тогда снаряжались обычным чёрным порохом и при интенсивном огне позиции окутывались такими клубами дыма, что прицельная стрельба становилась просто невозможной. Но и среди однозарядок комиссия выбрала не пользующуюся огромным коммерческим успехом винтовку Ремингтона, не поставляемую на вооружение американской армии винтовку Спрингфильда, а творение полковника Хайрема Бердана, прославившегося созданием в годы гражданской войны полка снайперов. Русофобы шептались, что «комиссары» клюнули на взятку.
Когда в Туле увидели, ЧТО им придётся выпускать, они в прямом и переносном смысле взялись за голову – изумились и стали думать, что с этим… делать. В результате было решено заменить весьма архаичный откидной затвор Бердана на классический продольно-поворотный «болт» Дрейзе, который после битвы под Садовой начал победоносное шествие по Европе. Новый американо-русско-немецкий симбиоз получил название «винтовка Бердана № 2 (в отличии от оригинальной № 1). Правда сам Бердан признавал, что к нему новая винтовка не имеет никакого отношения и называл её «russian musket». С берданкой русская армия прошла русско-турецкую войну 1877 – 78 годов и покорение Средней Азии. Но к концу 80-х годов ХIХ века стало ясно, что её пора менять.
В 80 – 90 годы на новые винтовки перевооружились практически все армии мира. Связано это с изобретением нитропороха. Он почти не давал дыма, что позволяло наконец сделать винтовку многозарядной. Кроме того, новые метательные смеси были мощнее чёрного пороха, что позволило сохранить высокую убойность и начальную скорость в патроне меньшего калибра. Винтовка под такой патрон была легче, но самое главное, меньше и легче стал сам патрон. А это позволило увеличить носимый солдатом боекомплект. Для скорострельной магазинки это важно само по себе, кроме того, патронов, как известно, бывает просто мало и мало, но больше уже не унести. В результате во всех армиях мира винтовки калибра 10 – 11 мм сменили 7 – 8 -миллиметровые, а некоторые самые радикальные приняли на вооружение и девайсы калибра 6,5 мм.
На этот раз к конкурсу разрешили допустить русских конструкторов и в финале оказались винтовки, предложенные бельгийском оружейником Леоном Наганом и директором сестрорецкого оружейного Сергеем Мосиным. По условиям конкурса соперники могли досконально изучить оружие друг друга и оба не удержались от заимствований. В результате к финалу подошли ружья, похожие друг на друга… ну если не как близнецы, то как двойняшки точно. «Раз разницы нет, зачем платить больше?» - видимо, подумал Александр III, и отдал победу своему подданному.
Винтовки Нагана (вверху) и Мосина
Но тут возмутился Леон Наган. Забыв о том, что сам беззастенчиво позаимствовал самое главное ноу-хау Мосина – магазинную отсечку-отражатель, он завил, что в винтовке Сергея Ивановича очень много отработанных им элементов конструкции и потребовал, во-первых, отступного, а во-вторых, официально назвать новое оружие «винтовкой Мосина-Нагана». В результате сошлись на компромиссе – вместо денег Леон Наган получил большой заказ на поставки в русскую армию револьверов (ага, тех самых наганов), а винтовка стала не «винтовкой Мосина» и не «винтовкой Мосина-Нагана», а безымянной «трёхлинейной винтовкой образца 1891 года».
Русская армия перевооружилась на новую магазинную винтовку одной из первых (если мне не изменяет память – второй после французов). И первый блин, как водится, оказался… с недостатками. Во-первых, затвор в ней был устроен так, что при перезаряжании сбивал прицельную линию. Вреда в то время в этом никто не видел – для однозарядных винтовок это было в порядке вещей. Но в результате исправить этот порок несмотря на все модернизации в «мосинке» так и не удалось, и русский пехотинец уступал своим оппонентам в скорострельности почти в 2 раза. Кстати, затвор у винтовки Нагана в этом отношении был получше…
Второй недостаток – рантовый патрон. Чтобы извлечь стрелянную гильзу из патронника экстрактор должен зацепиться за неё. Для этого на донце у гильзы есть или рант – грибообразная нашлёпка – либо специальная проточка. Первый сделать проще, да и требования к допускам у винтовки с рантовым патроном попроще – вот и сэкономили. Тем более, что для магазинной винтовки разницы в типе патронов, в общем-то, и нет. Но вот любая попытка создать автоматическое оружие с такими боеприпасами уже была сродни мазохизму.
Но вот у военных и производственников новая винтовка вызвала, несмотря (или даже благодаря???) на все недостатки, бурю восторгов. Производить её было просто на российских заводах с низким уровнем техоснащённости и невысокой подготовкой рабочих, а главному пользователь – призванному «от сохи» парню, для которого конные грабли – вершина прогресса – вообще чем проще, тем лучше. В результате «мосинка» простояла на вооружении до 1963 года, а из мобзапасов изымается до сих пор (недавно вон ЦАР партию загнали). Некоторые ура-патриоты на этом основании называют её «лучшей магазинной винтовкой в мире». Но уж это точно – выдавать порок за добродетель.
К 1 Мировой уже всем было ясно, что «мосинке» нужна замена. Правда аппетиты у заказчика оказались те ещё – генералы потребовали перехода от магазинной винтовки сразу к автоматической. Разрабатывающий её выдающийся оружейник Владимир Григорьевич Фёдоров стал первым, кто за…мучился с мосинскими рантовыми патронами. Поначалу ему удалось создать магазин только на 5 патронов – для оружия, предназначенного стрелять очередями, просто слёзы: весь его можно было выпустить за одну очередь. Кроме того, Фёдоров же убедился, что стрелять очередями из оружия с мощным винтовочными патронами не имеет смысла – сильная отдача позволяла послать в цель только один – первый – патрон, остальные уходили «в молоко».
Но тут, как говорится, не было бы счастья… В Первую мировую «Расея, каторую мы патиряли» вступила такой подготовленной, что скоро русские закупщики в буквальном смысле слова пошли по миру, прося продать на бедность пару сотню тысяч винтовок. Союзнички предлагали в основном старьё чуть лучше наших берданок. Американцы, правда, взялись наладить производство для нас винтовок… в 1917 году! На этом фоне отличились японцы, быстро продавшие нам довольно крупную партию винтовок системы Арисака. Учитывая субтильность своих рекрутов, японцы выбрали для своих винтовок калибр 6.5 мм. Нет, это был тоже мощный винтовочный патрон, но всё же заметно слабее «мосинского». Под этот патрон Фёдорову удалось разработать целую систему оружия – автомат (он первый применил это слово к названию оружия) ручной и танковый пулемёты.
В результате руководство РККА оказалось к концу 20-х годов прошлого века перед нелёгким выбором: с одной стороны у них есть отличный, видимо, лучший в мире, автомат – но в количестве трёх тысяч штук, с другой несколько миллионов винтовок и несколько миллиардов патронов – мосинских. Какие деньги надо потратить бедной стране на то, чтобы первые наклепать в нужных количествах и утилизировать вторые, все прекрасно понимали.
Надо отдать должное Фёдорову, он сам выступил за отказ от перевооружения армии его автоматами и даже подвел под это теоретическую базу: его автоматы разрабатывались в 1916 году, за 10 прошедших лет оружейная наука и производство шагнули далеко вперёд. Да, его автомат остаётся пока лучшим образцом ручного огнестрельного оружия, но в ближайшее время стоит ожидать появление в других странах образцов, его превосходящих. Политому нужно отказаться от дальнейшего выпуска его автоматов и начать разработку новой, более современной системы оружия. Все вздохнули с облегчением. На вооружении остались винтовки Мосина, в очередной раз модернизированные. А фёдоровские автоматы передали в части особого назначения, которые с большим успехом использовали их все межвоенные годы. Последнее его применение отмечено в советско-финской войне (потом просто кончились японские патроны). Автомат показал полное превосходство над финской системой стрелкового вооружения, состоящей из винтовок Мосина и пистолетов-пулемётов, т. е. точно такой, с какой Красная Армия заканчивала Великую Отечественную.
Прогноз Фёдорова (если, конечно он делал его всерьёз, а не для всеобщего успокоения) не оправдался. В 30-е годы прошлого века к перевооружению с систем 1 Мировой войны преступили только 2 страны – США и… СССР. К середине 30-х в разработке находилась система из самозарядной и автоматической винтовок и самозарядного карабина. Свои образцы представили известные советские оружейники Фёдор Токарев и Сергей Симонов. И у того и у другого были свои достоинства и недостатки, но у нас уже тогда стала проявляться та болезнь, которая в 70-е привела к приёму на вооружение сразу трёх основных боевых танков – как бы кого не обидеть. В результате на вооружение приняли автоматическую винтовку Симонова и самозарядную винтовку Токарева. Некоторое время разбирались, какая из них должна была стать основным вооружением советского пехотинца и вполне оправдано остановились на самозарядке. АВС-36 решили выдавать только лучшим, самым подготовленным и выдержанным стрелкам, которые, несмотря на наличие у их оружия переводчика на автоматический огонь, продолжали бы лупить одиночным огнём до самой последней крайности. Значительную часть АВСок оснастили даже оптическими прицелами – идея, что снайпер должен, как универсальный солдат, прикрывать себя сам, витала в умах военных ещё тогда.
Если АВС выпустили всего 65 тысяч, то «светок», причём в последней, «40-ой» модификации, учитывающей опыт финской войны, было произведено более 1,5 миллиона, вполне достаточно для массового перевооружения армии. Но в 1942 году производство СВТ свернули – нашим солдатам они не нравились. Дело в том, что у токаревского шедевра был один непереносимый для русского человека недостаток – её надо было регулярно чистить и смазывать. «Мосинка» или немецкий маузер такого тщательного ухода не требовали, поэтому, если у солдата был выбор, «капризную светку» он тут же бросал. Надо отметить, что в войсках НКВД или в морской пехоты – частях, формируемых в основном из рабочих, претензий к СВТ не было. И немцы охотно трофеили наши самозарядки. Но культурный и образовательный уровень основного призывника Красной Армии – колхозного парня с 4 классами образования – для столь сложного оружия ещё не дорос.
Разумеется, отказавшись от системы СВТ/АВТ, тут же стали разрабатывать новую – то, что на мосинском наследии далеко не уедешь, было ясно уже четверть века. Наконец начали с начала – с разработки нового патрона. Сразу было решено, что он будет промежуточным – сильнее пистолетного, но слабее винтовочного – т. е. оптимизированным именно для автоматического оружия. Некоторое время помучились, выбирая один из 100 вариантов, но к 1943 году определились – новая система стрелкового оружия будет создаваться под патрон калибра 7,62х39.
В 1944 – 47 годах на вооружение была принята эта самая «система» - ручной пулемёт Дегтярёва (который должен был заменить, а точнее выяснить на ротный уровень, все ранние дегтярёвские «блины»), самозарядный карабин Симонова (заменяющий «мосинки») и автомат Калашникова (ППШ и ППС). Все три образца хоть и не имели по грустной уже традиции никакой взаимосвязи, были несомненными шедеврами, до сих пор остающиеся на вооружении во многих странах мира. Но интересует нас сегодня именно автомат, тем более, что после войны изменилась структура вооружения пехоты: вместо СКС основным оружием стрелка стал именно АК.
Разговор о «калаше» чаще всего начинается с вопроса о «заимствовании» технологий у немцев. Именно они впервые успешно применили «автоматические карабины», которые впоследствии переклассифицировали в штурмовые винтовки. Сходство действительно налицо, но заимствования тут не больше чем между «Конкордом» и Ту-144 или «Шатлом» и «Бураном» - общие технологические требования требуют общих технических решений. Если же говорить об общей схеме с отводом пороховых газов из канала ствола через боковое отверстие, то тут следует признать, что и мы и немцы «позаимствовали» её у Д. М. Браунинга, развлекавшегося проектированием автоматических ружей ещё в ХIХ веке.
Но заимствования были, как без них. Только не у немцев. Говорят, на очном конкурсе 1946 года молодой Миша Калашников показывал свой девайс всем своим маститым конкурентам и спрашивал, что в нём можно улучшить. И мэтры в меру сил помогали советом юному самородку. А тот мотал на ус и через год вывел на конкурс совсем новый образец. Так ли это было или все новшества – озарения самого Михаила Тимофеевича, но даже слепой не может не заметить, что АК-46 и АК-47 различаются как небо и земля.
АК-46 (вверху) и АК-47 - почувствуйте разницу
Но это ещё полбеды. После перекомпоновки длина нового автомата он оказался длиннее, чем требовалось по конкурсному заданию. И тогда Калашников приказал… обрезать ствол! Это тоже было против условий конкурса – длина ствола в задании тоже была указана. Но Михаил Тимофеевич весьма разумно предположил, что лишняя длина автомата станет видна сразу, а ствол когда ещё замерят.
Как азартный игрок М. Т. Калашников сделал ставку и выиграл. Тем более, что его новый автомат был действительно великолепным представителем русской школы оружейного дела – надёжным, технологичным и самое главное простым и безотказным в эксплуатации, что сделало его всемирным бестселлером у всех папуасов и негров планеты.
Около двух десятилетий АК-47 был, несомненно, лучшим образцом стрелкового оружия мира. Но всему на свете приходит конец. Западные конкуренты, помучавшись с автоматическими винтовками под мощный винтовочный патрон, заплакали и начали клепать штурмовые винтовки под промежуточный патрон. 20 лет прогресса никуда не делись и все последователи М-16 по боевым качествам АК превосходили. К 60-м годам стали подумывать о замене «калаша» на новый автомат. Но «забронзовевший» уже Михаил Тимофеевич дважды как-то смог убедить военных в том, что АК не нужно менять на гораздо более современные и лучшие образцы, представленные на конкурс его конкурентами. И только в 1994 году справедливость, наконец, восторжествовала, и на вооружение был принят автомат Никонова. Но АН-94 тупо не повезло – в 90-е армии было не до перевооружения – денег не хватало солдат накормить. АН-94 так и остался оружием спецназа. Линейная пехота как бегала с калашами, так и продолжают бегать. И по всему, ещё долго будут. Автомат Калашникова уже побил рекорд винтовки Мосина – та пережила две новых, более прогрессивных системы, которые должны были прийти её на смену, а «калаш» уже явно оставляет за бортом третью.
Но что характерно, посмотрите, чем вооружены янкесы и наёмники ЧВК в Ираке и Афгане? Да, по боевым качествам все эти М-4, G-36, L-86 и иже с ними может быть и кроют калашниковы как бык овцу. Но служить солдату проще всё же со старым добрый Эй-Кей. Особенно если учесть, что убивать его скорее всего тоже придёт местный муд…жахед с тем же «калашом». От добра добра…
