| «На передовой офицер жил три дня, рядовой – полторы атаки» |
В современном фильме или книге положительный образ политработника – большая редкость. Молодые люди искренне удивляются, прочитав в мемуарах фронтовиков добрые слова об их работе. А комиссары шли в бой и проливали кровь наравне со своими бойцами. Пример тому – судьба заводоуковца Андрея Казанкина.
Два ордена Отечественной войны, орден Красная Звезда – так оценила родина заслуги нашего земляка гвардии подполковника Андрея Казанкина.
Об армии наш земляк мечтал еще с тех пор, как впервые увидел марширующий по улице строй солдат. К 19 годам карьера у Андрея вроде бы сложилась – уже завотдела Ялуторовского райкома комсомола, номенклатура! Но когда полтора десятка молодых комсомольцев подали заявление в армию, он был среди них. Надо сказать, в те времена желающих послужить в кадровых частях отбирались строго – большинство призывников проходили военную подготовку в территориальной армии, не выезжая за пределы своего района. Но у комсомольца и активиста Казанцева проблем с мандатной комиссией военкомата не возникло.
Отслужив срочную, Андрей Казанцев остался в армии. Вскоре был аттестован на помощника командира роты по политической части. Великая Отечественная застала его уже в должности комиссара батальона 36 стрелкового полка на Дальнем Востоке.
Выступление Молотова о вероломном нападении фашистов у комиссара Казанцева растерянности не вызвало. В конце концов, война – это то, к чему он сам готовился, чему готовил своих подчинённых в течение десяти лет. Вот только путь на фронт у Андрея Васильевича оказался долгим.
Первый год об отправке в действующую армию командиры даже слышать не хотели: «Твой враг здесь – вон, через реку, японцы стоят!» – отвечали Андрею Казанцеву на все рапорта.
В 1942 году вроде бы повезло – отправили на фронт во главе маршевого батальона. Но на полдороги с эшелона сняли и назначили в запасную часть в Омске. В 1943 году Андрею Васильевичу довелось поучиться в Высшей военно-политической академии имени Ленина, которая тогда была эвакуирована в Шадринск. Только в 1944-м замполит батальона 8 гвардейской мотострелковой бригады принял свой первый бой. Случилось это при освобождении Белоруссии, во время операции «Багратион».
– О том грандиозном наступлении принято говорить, как об огромном успехе Красной армии, – рассказывал ветеран. – И это правда. Но оплачен он был дорогой ценой. Когда мы пошли в атаку, в нашем батальоне было 800 человек. Через два часа, когда мы ворвались во вторую вражескую траншею, в строю уже почти никого не осталось. Нет, погибших было не больше сотни - но остальные почти все - раненые. У солдат даже примета такая была: если в первой атаке тебя не ранят, тг во второй точно убьют. Комбриг ввёл на нашем участке в бой резервный батальон, а потом ещё и приданную нам штрафную роту. Мы в конце концов прорвали немецкую оборону и форсировали Западную Двину. Но на западный берег небольшой – как наш Тобол – реки переправилось только сто человек из двух с лишним тысяч. А вскоре под Оршей дважды ранило и меня - так и закончились для меня те три дня, которые, по статистике, жил офицер в бою.
Снова на фронт Андрей Васильевич попал только весной 1945 года в Курляндии. Здесь наши части прижали к Балтийскому морю группировку немцев. Четыре раза Красная армия пыталась сбросить врага в море и четыре раза фашисты отбивали наши атаки.
– Представляете – весна, апрель, искорёженный снарядами и бомбами сосновый бор и… соловьи, как в знаменитой песне Соловьёва-Седова, – вспоминал Андрей Васильевич. – Тогда я, кстати, впервые её и услыхал. Приехала к нам фронтовая бригада артистов. Мы – несколько тысяч мотострелков и танкистов – расположились на склонах огромного оврага, а на дне его, на импровизированной сцене из кузовов составленных грузовиков, певцы поют: «Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат…»
Война шла к концу, а солдаты… шли в бой. Ночь на 8 мая мотострелки встретили на марше в полутора километрах от передовой – утром им предстояла атака. Но в три ночи по радио передали, что немцы подписали акт о капитуляции. И началось…
– Хочется верить, что всё, конец войне – и не верится! А тут ещё начался салют – солдаты, офицеры лупят в воздух из всех стволов. Добежишь до одной машины, успокоишь, глянь – с другой стрельбу начинают. Да как бойцам запретишь, если сам наш комбриг, генерал-майор Манжурин, сел за четырёхствольный зенитный пулемёт и все патроны в небо выпустил. Корпус весь боезапас, который был ему для наступления выдан, в ту ночь на радостях расстрелял!
После Победы корпус Александра Казанцева был переброшен на Дальний Восток, но долго послужить там офицеру не пришлось. Сказались старые раны, стало резко падать зрение, и в 1948 году Андрей Васильевич вернулся на родину. Несколько лет проработал в лесотехнической школе, а в 1959 году возглавил районную организацию общества слепых, был членом президиума и председателем ревизионной комиссии областной организации, входил в состав областной делегации на всероссийских съездах ВОС.
Часто он приходил на встречи с молодёжью рассказывал ребятам о войне. И хотя не мог уже ни написать, ни прочесть не строчки, его выступления всегда были тщательно подготовленными, по-комиссарски чёткими и ясными. Таким он и запомнился заводоуковцам: с прямой спиной, с белой тростью в руках, взглядом, устремлённым вдаль…
"Заводоуковские вести" № 84 от 19.10.2019
