Моржухина В.И.,
член родословного
общества «Истоки»,
 г. Заводоуковск

 

 

Болезнь любви неизлечима.

А.С.Пушкин

  

  Я просматриваю семейные альбомы, в которых хранятся как современные цветные, так и старые чёрно-белые фотографии  шести поколений рода Аристовых -  всего 89 человек: от деда Ивана и бабушки Дарьи до самых последних их потомков в шестом поколении. Фотографий прадедов у нас нет, да, скорее всего, их и не было, а вот две фотографии  маминых родителей -Аристовых Ивана и Дарьи – сохранились. Старые, пожелтевшие, они очень дороги нам ещё и тем, что мы – дети целинников,  никогда не видели деда с бабушкой, зная  о них только из рассказов мамы и ее сестёр.

Если бы не рассказы мамы, ни за что нельзя было бы поверить в то, что наша бабушка Дарья, выросшая в крепкой крестьянской семье,где дед Иван работал батраком, влюбилась в этого«босяка», бросив родительский дом, ушла из него«убёгом» в неизвестность, с милым сердцу Ваняткой, разделив с ним все тяготы жизни, никогда не жалуясь на судьбу.А начиналось все так...

По моему запросу в Государственный  архив Свердловской области (ГАСО) была получена архивная справка, из которой стало известно, что в метрической книге  Михайло-Архангельской церкви села Нижнего  Екатеринбургского уезда Пермской губернии за 1885год в записях «о бракосочетавшихся» указано:«20 января 1885года крестьянин с. Нижнее Иван Яковлевич  Селянин (21год, православного вероисповедания) сочетается первым браком с крестьянской девицей с. КаменкаАгриппинойЕвстигнеевнойТупышкановой (16лет, православного вероисповедания)».

Этой парой были нашпрадед  по материнской линииИван Селянин (1864г.р.)  и прабабушка АгриппинаТупышканова(1869г.р.)Венчание происходило в церкви с. Нижнее  [12А].

          Заинтересовавшись этими сведениями и получив ответы на многочисленные запросы из архивов Свердловской области, храня в памяти мамины рассказы, я изучила в Интернете много материала об обычаях и жизни  крестьян тех времён. Опираясь на всё полученное, я взяла на себя смелость представить  жизнь Селяниных (родителей нашей бабушки Дарьи)  и Аристовых (родителей нашей мамы).

 В рождественские праздники 1885года в деревне Каменка  Екатеринбургского уезда Пермской губернии сватали Грушеньку (Агриппину) Тупышканову. С середины XIX века законным возрастом для вступления в брак мужчины было 18 лет, а женщины - 16 лет.   В 20–23 года девушка в то время считалась уже вековухой, то есть старой девой, которой нечего надеяться на замужество, поэтому ранний возраст суженой Ивана не  смущал.Свадьба имела в жизни любой девушки особое значение. Перед свадьбой шёл долгий подготовительный процесс, ведь девушка уходила из родительского дома навсегда. Подготовка имела свои тонкости, и важно было соблюсти все предписанные обычаи, иначеможно опозориться перед людьми или не иметь счастья в семейной жизни [4].

Девок на улице любят весёлых, смышлёных,  которые за словом в карман не полезут. Обычно на таких улицах завязывались знакомства, которые часто заканчивались браком[5].Так приглянулась Селянину ладная, шустрая, крепко сбитая, свежая, как наливное яблочко,Агриппина. И хотя девке недавно исполнилось только 16 лет, она уже выглядела вполне взрослой:  тугую грудь обтягивала  белая рубаха, поверх которой она носила тёмный повседневный сарафан. Как подобает девушкам, волосы  она убирала в одну косу, вплетая в конец её широкую ленту[3]. Чёрные смеющиеся глаза и брови вразлёт мало кого оставляли равнодушным. Главное, что притягивало в ней – это весёлый нрав. Её смех и колкие шутки  могли  привести в замешательство кого угодно.  На неё уже заглядывались парни, и Селянин решил не терять времени даром. На одной из вечёрок, притиснувАгриппину в углу, жарко зашептал: «Грушенька!  Люба ты мне. Жди сватов». Девушка вырвалась и убежала.

На другой день к дому Евстигнея Тупышканова подкатили сани, в которых сидели сваты: нарядная сваха, крёстный отец Ивана Селянина Пётр Наумов и двоюродный брат Николай Селянин[12А], который на предстоящей свадьбе должен быть главным распорядителем со стороны жениха. Сватов  приняли, как положено, накрыли стол. Закуска в связи со стоящими на дворе праздниками была достойная. Сваты завели разговор:

У вас товар - у нас купец,
У вас красная девица - у нас молодец.
У нас ключ, у вас – замок,
У нас шмель, у вас – цветок.
Наш матрас, у вас – подушка,
Наш поднос, а ваша – кружка.

Грушенька с замиранием сердца ждала результатов. Евстигней хорошо знал семью  Селяниных, в роду которых были работящие мужики, поэтому  предложение сватов было принято.После успешного сватовства по традиции произошёл обмен хлебом-солью. Далее стороны жениха и невесты поочерёдно отвесили друг другу по семь поклонов и во всеуслышание обещали завершить начатое дело в согласии. Свадьбу решили не откладывать и назначили число - 20 января 1885года. Гости и хозяин ударили по рукам. Получив родительское благословение, Грушенькавышла на крыльцо и, поклонившись те же семь раз по всем сторонам, объявила собравшимся у её дома подругам, что она окончательно засватана[8].

У ЕвстигнеяТупышканова большого богатства не было, а достаток какой-никакой имелся, нужду не терпел, поэтому свою любимую дочь хотел выдать замуж по всем правилам. До свадьбы оставалось  мало времени,  Агриппина торопилась – надо было закончить приготовление приданого, в которое входилиплатья, постельные принадлежности, домашняя утварь, украшения [8], поэтому она  пригласила к себе подруг, и работа кипела.Каждый день под вечер Иван  приходил в дом и потчевал невесту и её подруг пряниками, орехами, семечками. Он  приходил в нарядной косоворотке, из нагрудного кармана пиджака выглядывал наружу краешек шёлкового платка, который во время сватанья Грушенька передала ему через сваху. С этого момента весь предсвадебный период, вплоть до венчания,  Иван не расставался с её подарком [7].

Время пролетело незаметно.Вечером накануне венчания в доме Тупышкановых собрались девушки.Для невесты затопили баню. Она знаменовала прощание с родным домом и девичеством. В баню невесту вели под руки подруги, они несли украшенный тряпичками веник. В бане, согласно русскому обычаю, невеста, расставаясь с девичеством, «смывала свою девичью красоту». Каждая из подружек при этом старалась  похлестать себя веником невесты, считая, что  это поможет ей  скорее стать просватанной.  После бани невесте расчесаливолосы, и последний раз заплели девичью косу. А потом начался девичник[4,8], для которого Грушенька надела свой любимый ярко-синий  сарафан и рубашку под низ.

Утро 20 января 1885года было тихим, солнечным и морозным. Деревня словно вымерла, и только сизые дымки, поднимающиеся из труб тоненькой струйкой, да ленивый лай собак говорили о том, что в каждом доме живут люди. Слюдяные оконца, затянутые   затейливым рисунком,  слабо  пропускали свет в хату. Красногрудые снегири, перелетая с ветки на ветку припорошённых инеем деревьев, что-то искали.

Грушенька   в этот день проснулась с восходом солнца. В утро перед  свадьбой она прощалась с родителями и подругами. Вскоре начался обряд одевания невесты в подвенечный наряд: венчальная льняная рубаха домашнего изготовления, которая являлась неотъемлемой частью свадебного наряда, с  пышными, длинными, сужающимися книзу рукавами, расшитая  ярким затейливым узором. Такие рукава назывались «плакательными», и выполняли защитную функцию. Считалось, что жених и невеста не должны во время свадьбы касаться друг друга голыми руками [6].Поверх рубахи был надет красный  косоклинный сарафан, вертикальные линии отделки  которого подчёркивали стройность её фигуры. Свадебный сарафан русской невесты был настоящим произведением искусства - ведь он демонстрировал мастерство рукоделия будущей хозяйки и материальную обеспеченность её семьи. Часто подвенечные наряды передавались из поколения в поколение и служили частью приданого невесты.Во времена Руси белоснежных нарядов не было, так как белый цвет считался символом святости и чего-то духовного. Девушки самостоятельно шили себе свадебные сарафаны, которые украшали вышивкой и яркими узорами. Русский народный свадебный костюм всегда был пёстрым и красочным, из красной ткани, невеста в нём была яркой и привлекательной по старорусским канонам красоты [6].

 На голове –  входящий в моду к концу XIX векавенок из искусственных цветов с прикреплённой к нему длинной фатой из тонкой ткани. В ушах,  как и полагается  девке на выданье, вытянутые серьги простой формы, на шее – праздничные янтарные бусы.  Нарядный носовой платок, который, согласно обычаю, Грушенька держала в  левой руке, завершал её праздничный наряд. Собирая невесту к венцу, крёстная, стараясь оградить её от порчи и дурного глаза, воткнула в одежду Грушеньке несколько иголок, а на шею повесила мешочек с молитвой[4].

  В утро венчания  из села Нижнего в Каменку выехал свадебный поезд, впереди которого верхом на лошади ехал дружка – двоюродный брат Ивана Николашка Селянин – разбитной молодой мужик, нарядно одетый.В первых санях ехали жених с крёстным отцом, державшим в руках икону. Жених выглядел «фасонисто»: лучшая  красная рубаха-косоворотка, застёгнутая на  большие красивые  пуговицы и подпоясанная  гарусным кушаком, новые суконные шаровары, заправленные  в сапоги. Сверху- расстёгнутый зипун и сбитая набекрень шапка.Следом  ехала  сваха -  крёстная мать Ивана Селянина, также одетая в праздничные одежды, как и подобает обычаю. Крёстный и крёстная выполняли роли отца и матери жениха, потому что родители не участвовали в свадебном поезде и венчании, а готовились дома к встрече молодых и свадебному пиру[8].

Прежде чем добраться до невесты, жениху приходилось преодолевать немало препятствий. Свадебный поезд всегда мог натолкнуться на какую-нибудь засаду, и тогда лишь от щедрости жениха зависело, как скоро он увидит свою избранницу. Много крупных и мелких монет предстояло ему раздать на своём пути к дому невесты, поэтому в дорогу  взяли с собою  пятаки, водку, пряники, пироги, для того, чтобы раздавать это, когда при проезде улицами люди сделают им «огороду», то есть мужики, парни и ребятишки, стоя на дороге, где должен проехать свадебный поезд, перекинут  толстую жердь[4].

Благополучно миновав все «огороды», тройки с молодыми вылетели из Каменки на простор, зазывно звеня бубенцами. Мороз не сдавался, лес стоял весь в серебряном убранстве, от лошадей валил пар. Счастливый жених прижимал к себе Грушеньку, ласково заглядывая ей в глаза. Проехав перелесок, выскочили на дорогу, ведущую в село Нижнее и центральной, уже проснувшейся улицей  лихо подкатили к  церкви, которая стояла на взгорке и утопала в снегу. Церковь нижнесельская – однопрестольная, во имя АрхангелаМихаила, трёхглавая, деревянная, была обнесена оградой, с деревянной колокольней на каменном фундаменте, снаружи оштукатурена. Иконостас в церкви был двухъярусный[1]. В церкви молодых уже ждали одетые в праздничные одежды и упреждённые  заранее священник Филитер Попов и  псаломщик диакон Иван Капустин, которые и  совершили обряд венчания, совмещаемый с юридической регистрацией брака в метрических книгах[12А]. Выходящих из церкви молодожёнов осыпали семенами льна и хмелем, желали им счастья. Затем все уместились в сани и свадебный поезд, звеня колокольчиками,  направился в дом новобрачного. Возвратившихся из церкви молодых встречали родители жениха. Отец держал образ, а мать - каравай хлеба и солонку. Они благословили коленопреклонённых молодых  и посадили  новобрачных на почётное место за праздничным столом, под иконы[8].

   Свадебные столы, как и положено, были накрыты белыми скатертями, уставлены выпивкой и закуской.На стол подавались  окорок, щи, холодные блюда, каша, пиво, водка, брага. Завершающим блюдом был каравай. Жених и невеста, сидевшие за столом, не прикасались к еде и питью – таков был обычай. Во время застолья звучали поздравления, пожелания счастья и богатства. Свадебный стол закончился уходом молодых в особое помещение, где им подали ужин. После ужина невесте расплели косу, сделали женскую причёску в две косы и надели женский головной убор: замужняя женщина могла показаться простоволосой только перед мужем.Всё это завершилось проводами молодых на брачную постель. Первым в брачную комнату, согласно обычаю, вошёл дружка,  и  трижды ударил по постели кнутом, отгоняя нечистую силу. Потом дверь комнаты закрыли на замок и оставили снаружи клетника, чтобы охранял молодых. Утром молодожёны пошли в баню, чтобы смыть грехи брачной ночи[4].

На другой день молодую подвергали различным испытаниям, проверяя её хозяйственные способности. Она демонстрировала своё умение прясть, ткать, вышивать. Во многих русских деревнях невестка должна была показать умение печь блины, оладьи, пироги. Выполняя всё это, она должна была показать себя новым родственникам и гостям работящей, терпеливой и послушной. Вечером опять собралось застолье. Гости дарили новобрачным подарки. Молодая приглашала всех в родительский дом на хлибины, где до утра продолжалось веселье. Хлибины были последним свадебным обрядом[4]. Так  женился  наш прадед Иван Яковлевич Селянин. Молодые остались жить в с. Нижнем. Вся свобода Грушеньки, которую она имела до свадьбы, исчезала. Теперь женщина полностью подчинялась мужу. Иван души не чаял в своей Грушеньке, молодые жили дружно. Вскоре одна за другой  в семье родились две девочки.

Александра–  21.04.1886г.р., крещена в этот же день [12Б]. Александра впоследствии выйдет замуж за вдовца Скоробогатова Сергея (отчество пока не  известно). Впоследствии Скоробогатовы переедут на станцию Заяцкая  Свердловской области.  Сын Александры – Иван  Сергеевич Скоробогатов  жил  с семьёй  в г.Кокчетаве Казахской ССР и приезжал с семьёй к нам в гости несколько раз. Дарья - 09.03.1888г.р, крещена 10.03.1888года. Это  наша бабушка[12В].

Спустя два года в этой же церкви крестят нашего деда -  Ивана Ивановича Аристова, рожденного 30 марта 1890года. Крещение проведено 31 марта 1890года. Родители нашего деда Иван Климентьевич Аристов  и его законная жена Пелагея Данииловна, оба православные [12Г]. К сожалению, больше никаких данных о родителях деда Ивана нам пока  не удалось найти.

Как ни ждал Иван Селянин сына, мальчика Бог им так и не дал. Со временем  шустрая и смешливая Грушенька превратилась в степенную Агриппину, обременённую домашними заботами.  Как и все замужние женщины, она носила повойник, заплетая волосы в две косы и укладывая их короной вокруг головы. Её синий сарафан, который она очень любила и надевала до замужества, пересыпанный нафталином,  теперь лежал в сундуке как память о её девичестве.Время шло. В семье Селяниных росла  спокойная девочка Дарья, в другом конце деревни - в семье Аристовых –задира Иван.

            Во второй половине XIX века население  Урала увеличилось в 1,5раза, что было вызвано притоком населения из центральной части России. Крестьяне являлись наиболее многочисленной группой населения. Важнейшей особенностью Урала было преобладание государственных крестьян, составлявших около 75% всех крестьян. С отменой крепостного права постепенно ликвидировались юридические различия между государственными, помещичьими и удельными крестьянами. Личное освобождение и владение землёй превращало крестьян в мелких  производителей, которые с развитием капитализма становились сельской буржуазией или пролетариатом. Статистические данные показывают значительную дифференциацию крестьянства Урала к концу XIX века: бедняцкие хозяйства составляли 52%, середняцкие – 30%, зажиточные – 18%[9].

 Среди этих 30% середняцких хозяйств был и наш прадед Иван Селянин. Селянины жили крепкой крестьянской семьёй, имея надел пашни, домашний скот, необходимую хозяйственную утварь. Со временем рядом с просторной избой появился тёплый хлев, в котором помещалось две лошади, три  коровы и столько же телят, десяток овец, свиньи и куры. На подворье были срублены баня и амбар [2].  Жили замкнуто, девочки росли в строгости и поклонении богу, много времени уделяя молитвам и чисто женским занятиям:  вышиванию, вязанию, шили из домашнего полотна нательное бельё, рубахи и порты, а также женскую одежду – повседневную и праздничную. Праздничная одежда отличалась от будничной различными украшениями: вышивками, лентами, цветными головными платками. В праздничную одежду наряжались не только по праздникам,  но и при посещении церкви [2]. Сельские вечёрки не посещали, дружбы с ровесницами не водили.В крестьянском хозяйстве на долю женщины-работницы  приходилось немало забот: поесть приготовить, скотину обиходить, огород засадить-убрать, всего и не перечислишь. Агриппина с дочерьми этим и занималась, успевая помогать  Ивану в сенокосную пору и  жатву, но не хватало рабочих рук для того, чтобы все крестьянские дела делать вовремя.  Так как в семье не было мальчиков, Иван один выполнял всю мужскую работу по хозяйству.

В противовес Селяниным семья Аристовых была не столь оборотистой,  не смогла крепко зацепиться за свой надел земли, тем самым пополнив ряды сельского пролетариата. Подворье Аристовых представляло собой унылую картину: покосившаяся изба, заросший травой двор, по которому гуляли куры и рылись в грязи поросята, расхристанный хлев, где стояла тощая коровёнка. Лошадей на подворье не было, поэтому подраставшие в семье дети нанимались в батраки к более зажиточным крестьянам. Не миновала эта участь и  нашего деда Ивана  Аристова.

           Шёл 1907год, приближалось время уборки хлебов. Иван Селянин  радостно смотрел на колосящуюся ниву,прикидывая, сколько он сможет получить зерна, сколько оставить на семена и пропитание семьи, сколько сможет продать, чтобы расширить своё хозяйство, и с тоской думал о том, где найти добросовестного работника, который бы  постоянно помогал в его  крепком хозяйстве.Лодырей Селянин не привечал, поэтому в батраки принимал не каждого. В этот год к нему пришел наниматься молодой  Ванятка Аристов, скорый на ногу, хваткий в работе, взрывной и бесшабашный. Селянин долго думал, почёсывая затылок, и, наконец, взял  Ванятку на пробный срок – на период жатвы. Ванятка с первых дней вцепился в работу зубами, с утра до ночи занимаясь делами Селяниных, как своими собственными. Это нравилось работящему Селянину, но он пока помалкивал, наблюдая за своим батраком.

Однажды, управляясь в конюшне, Ванятка увидел  Дарью, которая, подоив корову, шла по двору с полным  ведром молока. Сердце восемнадцатилетнего парнишки ухнуло и забилось учащённо. Он понял, что пропал. С этого дня он  подстерегал Дарью, где только мог, чтобы взглянуть на неё. Родители Дарьи заметили порывы души молодого батрака, и глаз с дочери не спускали, отец строго настрого запретил дочери любое общение с «босяком» и «голью перекатной».  Молодой Ванятка  потерял покой и сон, он  постоянно думал о Дарье, которая, в свою очередь, не осталась  к нему равнодушной, но родители строго следили за благочестием дочери, и тогда Ванятка решился на крайнюю меру – обвенчаться тайно без родительского благословения. Если для бесшабашного Ивана этот поступок  был не таким уж страшным, то для набожной Дарьи это было всё равно, что  совершить непростительный грех и отказаться от родителей. 

              Всё ещё не решаясь на этот отчаянный шаг, зимниминочами Дарья исступлённо молилась и просила защиты у Бога, боялась пойти против воли отца. Встречи их были  мимолётными и  тайными. Прошла зима, отпраздновали масленицу. Застучала по крышам капель, солнышко ласково  заглядывало в окна, прилетели скворцы,  шумно  и весело устраиваясь в скворечниках, не давая спокойной жизни  парням и девкам.  В одну из тёмных  апрельских ночей, прихватив котомку с двумя платьями, Дарья сбежала из дому вместе с Иваном. Венчание их состоялось 23 апреля 1908года в этой же церкви, где венчались родители Дарьи, где крестили самих Дарью и Ивана[12Д].После венчания, опасаясь родительского гнева и не надеясь на милость, молодые поселились рядом с селом Нижним на хуторе Плюскина у дальних родственников Аристовых.

             Узнав о побеге Дарьи из родительского дома, Иван Селянин пришёл в ярость. Лучшей доли он желал дочери. Зная бесшабашный характер своего батрака, он был уверен в том, что большого достатка в этой семье не будет. Агриппина боялась  вставить словечко, плача по ночам в подушку и жалея дочь, вспоминая, как красиво и правильно выдавали замуж её саму, как всё хорошо у них в жизни сложилось с мужем, и думала о том, как  теперь всем на  осмеяние выставила дочь их семью.

Через год у Аристовых родился первенец – Ксения, 13 января 1909г.р. [12Е], Агриппина плакала и собиралась к дочери, но Иван Селянин молчал и запретил  ей вспоминать об этой богоотступнице. На следующий год Дарья разродилась мальчиком   Михаилом, 16 декабря 1910г.р. [12Ж]. Узнав об этой новости, отец Дарьи, не признававший всё это время замужества дочери и её семью, оттаял сердцем. Уж очень хотел он видеть в своём роду мальчика. Вскоре он выделил дочери в  приданое  кое-какой скарб и небольшое хозяйство:   корову,   лошадь,  несколько овец. Дарья  хорошо шила на машинке, вязала крючком и спицами, была образцом порядочности и добродетели. Всегда спокойная и уравновешенная, сдержанная, была очень набожной, забота о семье стояла у неё на первом месте.  Но, несмотря на её трудолюбие, из каждого угла  хаты молодых Аристовых выпирал недостаток, и Дарья никогда не ходила такой нарядной, как её мать Агриппина.

              В противовес ей, дед Иван не верил ни в Бога,ни в чёрта,был заводной, любил по праздникам крепко выпить, и тогда ему ни до чего не было дела, в такие моменты он мог спустить всё до нитки. После таких  «праздников» он ругал себя, на чём свет стоит, и снова рьяно брался за работу, стараясь наверстать упущенное. Работал, как вол, день и ночь, не покладая рук, не давая поблажки никому из детей. И хотя такие срывы были у него редкими, тем не менее, стабильности в семье не наблюдалось.Когда свершилась  революция, дед  Иван не принял её и последовавших за ней изменений, и ни за что не хотел расставаться с тем, что было  нажито своим горбом.

           К этому времени  Дарья родила уже шестерых детей, среди которых Мишутка был единственным мальчиком. Четыре девочки: Анна, Татьяна, Елизавета и Нина - умерли в младенчестве, не дожив до года. Шёл 1922год, 7 декабря родилась наша мама – Зинаида  [13], следом родился Борис -1 мая 1925года, потом Нина – 16 сентября 1928года[14]. Аристовы продолжали жить на хуторе Плюскина, что рядом с Нижним, куда частенько заглядывали  представители новой власти в кожанках и с револьверами  в кобуре. В один  изничем не примечательных дней на хуторе в сопровождении  конных красноармейцев появился уполномоченный, который долго описывал имеющийся скот, запасы продуктов в амбарах и клетях, и уехал, сказав, что вскоре на хутор привезёт бумагу, в которой будет указан объём продналога для каждого двора.

            Не дожидаясь последствий, дед Иван, оседлал лошадь, галопом помчался к двоюродным  братьям в Нижнее поведать о грозящей беде. Но у них картина была не лучше - кругом царила суматоха, братья спешно грузили домашнее добро, зерно, утварь, лихорадочно бегая по подворью после  визита уполномоченного. Коротко расспросив обо всём и договорившись о месте встречи,  Иван  поскакал обратно.  Вернувшись на хутор и не дожидаясь утра, погрузил на телегу  весь домашний скарб, детишек и уехал на ночь глядя, в лесную глухомань –  Меркитасиху. По рассказам мамы, сюда же переехал и его отец Иван Климентьевич Аристов, и  двоюродные братья деда Ивана с семьями. Это были настоящие выселки. Вскоре здесь поставили пять домов, тайно перевезённых братьями Аристовыми в разобранном виде с прежнего места жительства и собранных заново по установленным меткам. Жили уединённо. Пережили в Меркитасихе все бури, проносившиеся над крестьянами после революции: гражданскую войну, политику военного коммунизма, продразвёрстку, продналог.

          Ещё до революции, в декабре 1916года, в терзаемой смутами Российской империи была введена продразвёрстка, существовавшая до 1921года. Она  предполагала сдачу  государству крестьянами всех излишков выращенной и полученной в подсобном хозяйстве продукции по утверждённым государством ценам. Продразвёрстка проводилась в принудительном порядке – у крестьян просто отбирали все сделанные ими запасы, что вынуждало людей прятать продукцию, невзирая на опасность смертной казни. Нормы сдачи хлеба были настолько драконовскими, что в большинстве случаев превышали количество убранного хлеба и убивали стимул трудиться на земле.

           В марте 1921 года взамен продразвёрстки был введён фиксированный  продовольственный налог, это означало переход к НЭПу – новой экономической политике. Продналог - натуральный, чётко зафиксированный налог на продукцию,  собираемый с крестьянских хозяйств в 1921-1923 годах. Теперь крестьяне могли продавать излишки продукции, что стимулировало сельскохозяйственное  производство и развитие торгово-рыночных отношений. Размер продналога был намного меньше, чем продразвёрстка, нормы сдачи продналога были более гибкими: учитывалась урожайность, зажиточность хозяйства, число едоков в семье. Несмотря на эти преобразования, развитие сельского хозяйства оставалось на низком уровне. Главная причина отставания сельского хозяйства заключалась в его раздробленности и распылённости. Выход из этого состояния был один: образовать на базе низкотоварных крестьянских дворов крупные коллективные производственные хозяйства (колхозы и совхозы), полностью подчинённые органам власти[10].

         С лета 1929 года начался период сплошной коллективизации, в ходе которой  к концу  1930году в российской деревне был создан колхозно-совхозный строй. Но не все добровольно вступали в колхозы. Масштабы сопротивления коллективизации были такими, что захватили далеко не только кулаков, но и многих середняков, противившихся коллективизации. Протесты крестьян против коллективизации и принудительного изъятия излишков зёрна выражались в его укрывательстве, что расценивалось государством как проявление кулацкой контрреволюции[11].

       От всех этих преобразований Россия бурлила, воевали брат с братом, отец с сыном, отстаивая каждый свои интересы, а жизнь в Меркитасихе текла однообразно, без  перемен и всплесков. Жили уединённо, работали от зари до зари, вели своё натуральное хозяйство, практически не общаясь с внешним миром, но и не голодая. Все катаклизмы, происходящие в деревне в послереволюционный период, не коснулись семьи. Но это всё было до поры до времени, нашли их и в лесной чащобе, и, чтобы не попасть под раскулачивание, дед Иван распродал всё, что мог, и семья переехала в Старо-Никольский район Уральской области, где  15 апреля 1930года у них родился последний ребёнок – Зоя[14]. С тех пор они,  как цыгане, очень часто переезжали с места на место  в поисках лучшей доли, добравшись до Новосибирской области, где мама закончила семилетку. Из рассказов мамы, в один из таких переездов у них на какой-то станции умерла от водянки баба Дарья, ей было в то время около  50лет. Это был примерно 1938 год. Дед Иван пережил жену на 16 лет, бродя с младшими детьми по нашей необъятной стране. На основании имеющихся у нас свидетельств о рождении [12Е,12Ж], свидетельств об окончании школы [16,17], трудовых книжек мамы [18]и её младших сестёр Нины и Зои [19,20] мы попытались отследить бесконечные переезды этой семьи с 1930 по 1954годы от сурового Урала до жаркого Ашхабада:Свердловская область, Уральская, Новосибирская, Северо-Казахстанская, Киргизия, Туркмения.С этого времени последние дети, оставшиеся с дедом Иваном: Борис, Нина и Зоя живут в Ашхабаде, создают семьи. Там же,  в Ашхабаде, на 64-м году жизни  в 1954году умер наш дед по материнской линии – Аристов Иван Иванович.

Из рождённых десяти детей до преклонного возраста дожили пятеро:

Ксения – родилась 13 января 1909года [12Е]. Умерла 2 сентября 1980 года в г. Есиль  Целиноградской обл. Казахской ССР в возрасте 71год.

Зина – наша мама (в замужестве Каминская). Родилась 7 октября 1922года [13].Умерла 24 марта 2003года в г. Заводоуковске Тюменской обл. в возрасте 80лет.

 Борис – родился 1 мая 1925года. Умер 11 февраля 2009года в Крыму, г. Алушта, с. Рыбачье в возрасте 74 года.

Нина – в замужестве Семибратова, родилась 16 сентября 1928года [14]. Умерла 14 сентября 2010года в г.Заводоуковске Тюменской обл. в возрасте 82 года.

Зоя – в замужестве Барсукова, родилась 15 апреля 1930года[15]. Умерла 9 сентября 2011года в  г.Заводоуковске Тюменской обл. в возрасте 81 года.

 После смерти деда Ивана Нина и Зоя с семьями переезжают к маме в Есиль Целиноградской области Казахской ССР. Позже сюда же приезжает их старшая сестра Ксения – вечная божья невеста,  долгие годы прожившая в Киево-Печорской лавре. После смерти хоронили Ксению в гробу, обитом белой тканью, которая символизирует девственность и истинную преданность Богу. Их брат Борис переехал из Ашхабада в Крым, где и прожил с семьёй до конца своих дней, оставив после себя троих сыновей и четырёх внуков. В  гости к сёстрам в Казахстан он приезжал неоднократно, о чём говорят  фотографии из семейного альбома. Сёстры тоже ездили к нему в Алушту с детьми полюбоваться красотами Крыма и полакомиться необыкновенно вкусными и сочными фруктами из сада дяди Бори, аромат которых до сих пор остался в памяти моей младшей сестры Александры.

 В1978годумама переехала в Заводоуковск, сроднившись с ним до конца своих дней. Отсюда проводила сына Сергея в армию и выдала замуж младших дочерей. Последний большой сбор трёх поколений Аристовых был в 1982году в Заводоуковске, когда выходила замуж наша сестра Надя.Следом за ней  в Заводоуковск переезжают и её сёстры: Семибратова Нина и Барсукова Зоя с семьями, здесь прожили остаток своих жизней, здесь упокоились. В 2003году  умирает Зина (наша мама), оставив после себя десятерых детей и тридцать внуков, правнуков и праправнуков. В 2010году умирает Нина, оставив после себя  шестерых детей и четверых внуков. В 2011году  покидает этот мир последняя дочь Аристовых Ивана и Дарьи – Зоя, оставив после себя троих детей и четырнадцать внуков и правнуков. До последних дней сёстры довольно тесно общались как между собой, так и с братьями.  Борису очень нравился  наш небольшой сибирский городок, и он приезжал сюда с удовольствием. На 75-летний юбилей к маме в гости приезжал  из Кокчетава её двоюродный брат Иван Сергеевич Скоробогатов, сын её родной тетки Александры Скоробогатовой (в девичестве Селяниной).

     Я листаю альбом – вот фотографии наших молодых родителей. Дальше мы - дети, потом подростки, студенты и курсанты, и вот уже мы взрослые со своими детьми, выросшими в постперестроечные времена. Следом - современные цветные фотографии наших внуков, так непохожих на нас своим мировоззрением и отношением к жизни. Последняя фотография в альбоме - первый представитель шестого поколения рода Аристовых – Кузнецова Анна Игоревна,2016г.р.(правнучка нашего брата Каминского Виктора Ивановича) – смотрит на меня из детской коляски, беззубо улыбаясь. Я закрываю семейный  альбом. Жизнь продолжается…

 

 

Использованные материалы:

 

 

1. Приходы и церкви Екатеринбургской епархии, Уткинская слобода. Деревня Нижняя. Краеведение, Екатеринбург,1902г. //Интернет. Электронные тексты из коллекции библиотеки им. В.Г.Белинского, Екатеринбург.
2. Быт русского крестьянства в конце XIX – начала ХХ веков //http://ttolk.ru/?p=6687/ Исследование Владимира Безгина, доктора исторических наук, профессора кафедры истории и философии Тамбовского государственного технического университета. Тамбов, изд-во ГОУ ВПО ТГТУ, 2010.
3. Русская крестьянка конца XIX – начала ХХ веков //http://ttolk.ru/?p=6687// Исследование Владимира Безгина, доктора исторических наук, профессора кафедры истории и философии Тамбовского государственного технического университета. Тамбов, Изд-во ГОУ ВПО ТГТУ, 2015.
4. Воробьёва А.О. Крестьянская свадьба //Русская история. - №1. - 2010. Народные традиции. 

5.Быт русских женщин в конце XIX века// http://www.kulturologia.ru/blogs/170116/28053.

6.Русский народный свадебный костюм. Мода XIX века // http://womanadvice.ru/russkiy-narodnyy-svadebnyy-kostyum.

7.Русский народный свадебный костюм - образ жениха //svadbavo.ru›journal…k-svadbe/svadba… russkiy_kostum.

8.Свадебные обряды. Свадебные традиции на Руси //vashechudo.ru›kaleidoskop/kak…svadby-na-rusi.html

9.Урал во второй половине XIX века, быт и религия... //studexpo.ru›31861/istoriya…vtoroy_polovine_veka

10.Социалистическое преобразование сельского хозяйства //dic.academic.ru›dic.nsf/bse…

11.Коллективизация сельского хозяйства в СССР...//univer5.ru›otechestvennaya…otechestvennaya…

 

Материалы Государственного архива Свердловской области(ГАСО):

 

12. Справки архивного фонда метрической книги Михайлово-Архангельской церкви села Нижнего Екатеринбургского уезда Пермской губернии:

12А - за 1885год о бракосочетании Ивана Яковлевича Селянина с ТупышкановойАгриппиной Евстигнеевой (бракосочетание от 20.01.1885г.). Основание: ГАСО, фонд 6, опись9, дело 579, лист24-об.25);

12Б - за 1886год о рождении Селяниной Александры Ивановны. Родилась 21.04.1886г. Основание: ГАСО, фонд 6, опись9, дело 579, лист 53-об. 54;

12В - за 1888 год о рождении Селяниной Дарьи Ивановны. Родилась 09.03.1888г. Основание: ГАСО, фонд 6, опись9, дело 579, лист 130-об. 131;

12Г - за 1890год о рождении  Аристова Ивана Ивановича. Родился 30.03.1890г.  Основание: ГАСО, фонд 6, опись9, дело 579, лист 200-об. 201;

12Д-  за 1908год о венчании Аристова Ивана Ивановича с  Селяниной Дарьей Ивановной  (бракосочетание 23.04.1908г.). Основание: ГАСО фонд 6, опись 18, дело 429;

12Е - за 1909год о рождении  Аристовой Ксении Ивановны. Родилась 13.01.1909г.  Основание: ГАСО, фонд 6, опись 18, дело 429, лист 223об.;

12Ж - за 1910год о рождении Аристова Михаила Ивановича. Родился 16.12.1910г.  Основание: ГАСО, фонд 6, опись 18, дело448, лист 93об., 94.

 

Прочие:

 

13. Свидетельство о рождении Аристовой Зинаиды Ивановны (повторное), IV-АИ №632420 от 02.06.2015г., выданное Нижнесельским сельсоветом г.Первоуральска Свердловской обл. РФ.
14. Свидетельство о рождении Аристовой Нины Ивановны № Р 4041508* от 17.09.1928г., выданное Нижнесельским сельсоветом Шалинского района Свердловской области.
15. Свидетельство о рождении Аристовой Зои Ивановны №99 от 28.04.1930г., выданное сельсоветом села Старое Старо-Никольского района Уральской области.
16. Свидетельство об окончании семилетней Тегульдетской средней школы Тегульдетского района Новосибирской области. Выдано Аристовой Зинаиде Ивановне Народным Комиссариатом просвещения РСФСР б/н от 14.06.1939г.
17. Свидетельство об окончании семи классов Марьевской средней школы с. Марьевка Октябрьского района Северо-Казахстанской области выдано Аристовой Зое Ивановне Народным комиссариатом просвещения Казахской ССР 08.07.1946г. за №50.
18. Трудовая книжка Аристовой (Каминской) Зинаиды Ивановны, выданная КушмурунскимСтройторгпитом Карагандинской железной дороги Казахской ССР 22.10.1941г.
19. Трудовая книжка Аристовой (Семибратовой) Нины Ивановны, выданная дистанцией связи Карагандинской железной дороги Казахской ССР 01.12.1949г.
20. Трудовая книжка Аристовой (Барсуковой) Зои Ивановны, выданная Фрунзенской пенько-джутовой фабрикой Киргизской ССР 21.12.1946г.

 

 

 

Вы не можете комментировать данный материал. Зарегистрируйтесь.