В. М. Калин,
член  Союза российских писателей
г. Тюмень

И ВЗМЕТНУЛАСЬ НАД  ПОЛЯНОЙ НЕФТЯННАЯ РАДУГА 
К 50-летию  открытия  шаимской  нефти

После победы в Великой Отечественной войне 1941 — 1945 годах, когда страна поднималась из руин, остро встал вопрос снабжения разрушенной, требовавшей реконструкции экономики углеводородным сырьем. Грозный, Баку, Татария и Башкирия не могли обеспечить потребности Советского Союза и возникшего социалистического лагеря. А эвакуированным на Урал, в Западную и Восточную Сибирь заводам нужен был новый нефтегазоносный район.

 Учитывая важность дальнейшего развития сырьевой базы, в 1946 году  Совет Министров СССР  преобразовал Комитет по делам геологии при Совете Народных Комиссаров в Министерство геологии СССР. А в октябре 1947 года наметил широкую программу поисково-разведочных работ в восточных районах страны. В том же году был создан Сибирский союзный геофизический трест, а в следующем организованы Центральная Западно-Сибирская нефтеразведочная и Тюменская геологоразведочные экспедиции. Поиск нефти и газа в Западной Сибири прошёл  в  несколько этапов.

До 1953 года  длился период прогнозов, споров, неверия в перспективы Западной Сибири, этап обоснованных исследований и накопления информации. Этот этап завершился в сентябре 1953 года открытием небольшой Берёзовской газовой залежи. Он еще, конечно, не выявил всех возможностей Западной Сибири, но решил многие вопросы. Самое  главное - было установлено, что в Западной Сибири имеются углеводородные залежи промышленных масштабов.

Вышло так, что на первых порах все открытые месторождения давали газ. Однако тюменские геологи во главе с Ю. Г. Эрвье продолжали упорно доказывать, что в недрах Тюменского края есть и нефть. Необходимо только форсировать их поиски. Приказами по Главгеологии СССР  № 222  от 5 июня и № 258  от 4 июля 1958 года были организованы три геологоразведочные партии глубокого бурения и четыре комплексные геологоразведочные экспедиции. Ю.Г. Эрвье прочно привязывали к этому району многочисленные постановления, решения партийных и государственных органов.

Летом 1958 года  речная и наземная сейсморазведка Ханты-Мансийской КГРЭ выявила крупные подземные поднятия, и начали составлять предварительные тектонические карты района. К зиме окончательно выявили две находящиеся рядом структуры - Шаимскую и Трёхозёрную.

         Первая напоминала ту, что встречалась и в Берёзово, а значит искать нефть и газ следовало в сводовых поднятиях, тем более, что чисто геологические условия для формирования залежей там наблюдались даже более подходящие, чем в Берёзово. В этот район в 1959 году Тюменское геологическое управление направило свою лучшую бригаду, возглавляемую буровым мастером Семеном Никитичем Урусовым из Приуральской КГРЭ.

На многие километры в глубь земли уходило его долото, проникая в мезозойские, третичные и другие отложения земной коры, насчитывающие миллионы лет. Почти целое десятилетие искал он сибирскую нефть! Сколько было бессонных ночей! Сколько сотен часов напряженного ожидания! И все попусту. За девять лет ни одной «живой» скважины, три с половиной тысячи дней гремела лебёдка, долото пробивало земную кору и ни разу не попало на нефтяную артерию.

Скважина, которую бурили на куполе, в августе 1959 года  дала приток ориентировочно 936 л/сут. Ю. Г. Эрвье писал: «Для нас контрразведчиков, это было много. Доказана нефтегазоносность — значит  нужно смелее искать».

Главгеологии СССР приказом № 324 от 10 сентября 1959 года обязало Тюменское геологическое управление ввести в глубокое разведочное бурение Мулымьинскую площадь, захватывающую структуры Шаимского района. В это время там уже закладывалась на крыле поднятия скважина  № 6.

Скважина № 6 была заложена 10 сентября 1959 года  в шести километрах на восток от посёлка Мулымья и в  700 метрах на юго-запад от озера на правом берегу реки Конды. Проектная глубина её 1 600 метров. И вот 22 июля 1960 года  на берегу сибирской реки Конды, неподалеку от таёжного поселка Шаим, на скважине Р-6 ударил в  небо черный фонтан нефти. Пошла настоящая большая промышленная нефть Сибири!

Сверкая на утреннем солнце, повисла над поляной нефтяная радуга. Во все стороны от неё летели каскады смоляных брызг. Буровики подставляли под нефтяные брызги лица и ладони, восторженно кричали:

— Пошла!

— Нефть пошла!

— Ур-ра-аа!!

А буровой мастер словно застыл. Видел, слышал, а сдвинуться с места не мог. Так велика была радость. Так долго и трудно он шёл к этой минуте».

Вот тогда-то во время необыкновенных волнений и переживаний Семен Никитич почувствовал, что с разведкой недр он связал свою судьбу навсегда и никогда не сможет оторваться от этой трудной и необычайно интересной работы.

Испытание скважины проводил старший инженер Семён Терентьевич Коршиков. Он вспоминает: «19 июня простреляли участок в интервале 1 488 – 1 498 м. Наступил вечер, перфорацию не закончили (осталось ещё три метра). Начальник ПТО управления Александр Павлович Артемьев оставил меня с геологом Володей Никитиным на ночное дежурство для наблюдения за скважиной Он сказал: «Семён, следи, как проявит себя скважина». В два часа ночи прибежал Никитин и сказал, что скважина заработала. Лужа нефти была метра два. Закрыли боковую задвижку.

Рано утром мы засыпали участок земли, залитый нефтью. Потом приехала бригада, я дал команду приварить дополнительный фланец к боковому отводу фонтанной арматуры, собрать отвод длиной 45 метров из насосно-компрессорных труб два с половиной дюйма до нефтяного амбара. Посоветовались с начальником участка Геннадием Александровичем Махалиным и решили, что придётся достреливать оставшийся трехметровый участок. Возникли опасения: «Сможет ли потом вахта закрыть задвижку?»

Решили «стрелять» в два этапа. После первого прострела из скважины резко усилился приток нефти. Потом спустили вторую гирлянду большей длины для дострела. Все ожидали выброса нефти. Для страховки под буровой у устья фонтанной арматуры дежурила вахта. После подъёма трёх перфораторов из скважины струя нефти ударила до кронблока. Перфораторы всё-таки подняли, затянули план-шайбу на четыре болта, вахта Володи Сапотницкого закрыла остальные задвижки. После этого испытали скважину на остальных штуцерах.

Подлетел на вертолете начальник экспедиции М.В. Шалавин и
попросил показать фонтан нефти с газом, который ревел, как реактивный самолет на взлёте. Все проходящие по Конде корабли сплавлялись с остановленными дизелями, все боялись, как бы не было воспламенения газа. Вырытый бульдозером огромный амбар представлялся гладким тёмным озером, в котором отражался окружающий его лес.

На устье скважины давление 34 атмосферы. Идём к амбару. Тихо. Но вот послышался шум — открыли задвижку. Конец трубы начал подрагивать, и оттуда хлынул мощный поток нефти с газом. Нужно было видеть в этот день лица Семёна Никитича Урусова, молодого геолога Галины Николаевны Габелко, каботажника-инженера Владислава Александровича Ирбэ, бурильщиков Владимира Дмитриевича Шидловского и Алексея Васильевича Распопова, старого нефтяного волка Михаила Владимировича Шалавина, Льва Ивановича Равнина и Владимира Владимировича Ансимова! Общее состояние передалось даже  случайно оказавшимся здесь  местным рыбакам, а также сновавшему везде фоторепортёру «Тюменской правды» Аркадию Космакову».

Начальник Шаимской нефтеразведочной экспедиции М. В. Шалавин отправил радиограмму начальнику Тюменского геологического управления Ю. Л. Эрвье о мощном нефтяном фонтане на Мулымьинской площади:

Из Шаима, 21 июня 1960 года:

«Скважина Р-6 фонтанировала через пятидюймовую обсадную колонну без спущенных насосно-компрессорных труб через четырёхдюймовую задвижку в земляной амбар. Ёмкость амбара определяется  в 350-400 кубометров. После перфорации нижней части объекта и смены технической воды на нефть скважина периодически фонтанировала... с дебитом 350-400 тонн в сутки. Точно дебит определить невозможно ввиду того, что скважину пришлось по техническим причинам два раза останавливать. Амбар сейчас почти полностью заполнен нефтью, давление... сообщу позже».

Так сбылось пророчество академика Ивана Михайловича Губкина, который еще в 30^-е годы предсказывал  наличие в Западной Сибири месторождений нефти. Юрий Георгиевич Эрвье поэтично описал впечатления от посещения буровой: «Разве могут сравниться для нефтяника с запахом нефти любые самые дорогие духи! Нет, их  запах в сравнении с нефтью ничт!. Берём  на  ладонь, растираем, нюхаем. Хочется даже попробовать  на вкус. Радость, большая радость! Ведь что первая сибирская нефть».

Вместе с Ю. Г. Эрвье знаменитую буровую площадку посетил директор Института геологии и геофизики Сибирского отделения АН СССР академик  А. А. Трофимук, который в интервью газете «Тюменская правда» 23 июня 1960 года  сказал: «Это первая большая нефть Сибири, имеющая промышленное значение. На протяжении ряда лет нашим разведчикам недр удавалось обнаружить нефтяные залежи в разных районах азиатской части СССР. Но только тюменские геологи и буровики добыли нефть, имеющую бесспорный промышленный потенциал. По имеющимся теперь данным можно сказать, что Конда в самом недалёком будущем станет крупным нефтепромыслом страны».

В свою очередь, Ю. Г. Эрвье в  газете «Тюменская правда» особо отметил  весомый вклад  в  достижение трудовой победы знатного бурового мастера Семёна Урусова, прославленных бурильщиков Владимира Шидловского, Алексея Распопова, Сергея Куталова, Владимира Тетеревникова, помощника бурильщика Виктора Колмакова, старшего дизелиста Ивана Усольцева, слесаря Ивана Шестакова.

Начальник Тюменского геологического управления Ю. Г. Эрвье общепризнанно считался человеком действия, великолепным организатором, хорошим инженером и хозяйственником. Открытие шаимской нефти позволило ему развернуть широкомасштабные геологоразведочные работы в Широтном Приобье, что привело к последующему открытию Мегионского, Усть-Балыкского и ряда других месторождений нефти.

Период 1948 — 1991 годов можно назвать золотым веком тюменской геологии. По всей области развернулись поисково-разведочные работы с широким применением геофизических методов исследований, с использованием материалов аэро- и космических съёмок. За эти десятилетия была выяснена геологическая основа отдельных районов Западной Сибири. Впервые составлена серия обзорных карт разного геологического содержания, широкий размах получили научно-производственные (тематические) работы, были открыты и разведаны более 1000 месторождений углеводородного сырья, рудных и нерудных полезных ископаемых, а также пресных и минеральных вод.

Ещё в  начале 1957 года  в  Тюмени побывали представители Гидропроекта во главе с  П. С. Осмером, заместителем  главного инженера проекта Нижне-Обской ГЭС. Было проведено совещание в  обкоме партии. Областные газеты восторженно писали о строительстве в  районе Салехарда крупнейшей в  мире гидроэлектростанции мощностью 75 млн. кВт с  годовой выработкой 56 млрд. кВтч электроэнергии.

Видимо, грандиозные цифры, недостаточная геологическая изученность всего Севера заставили тогда руководителей области и, в  первую очередь, первого секретаря обкома партии В. В. Косова согласиться с  проектом  строительства ГЭС. При этом не учитывалось то, что плотина высотой более сорока метров значительно поднимет  уровень воды в  реках  и затопит  более ста тысяч километров площади. В  районе Сургута вода, осуществись этот проект, поднялась бы на 10-12 метров и затопила бы все посёлки и открытые к  тому времени месторождения.

Вскоре руководство обкома сменилось. Спустя несколько тревожных  лет  удалось доказать нецелесообразность строительства этой ГЭС во многом благодаря упорству и настойчивости Щербины. Правда, споров  было много. Споры то затихали, то вспыхивали вновь и прекратились только в  1966 году, когда в  зонах  предполагаемого затопления было открыто более двадцати месторождений нефти, поставивших  точку в затянувшейся дискуссии. Но тогда в  начале 60^-х годов только о предстоящем  строительстве ГЭС и говорили.

Идея строительства Нижне-Обской ГЭС и каскада электростанций на Оби не появилась, если бы в  правительстве верили в  наличие здесь крупных  нефтяных  и газовых месторождений. Открытие Шаимского, Усть-Балыкского, Мегионского, Западно-сургутского месторождений в  1960-1961 году вовсе не означало, что все силы будут  брошены на их освоение, на скорейшую доставку нефти до потребителя. Судя по документам тех  лет, никаких  значимых  решений на правительственном уровне не принималось до тех  пор, пока в декабре 1961 года  первый секретарь обкома партии Б. Е. Щербина не обратился с  докладной запиской в  Центральный Комитет КПСС.

Вот что пишет зам. директора НАЦ имени Е.А. Шпильмана Тепляков в книге «Тюменцы о Байбакове»: «Мне посчастливилось присутствовать на совещании, проводимом Н. К. Байбаковым в Сургуте в  январе 1964 года. Материалы той производственной встречи легли в  основу постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР, во многом  решившего судьбу освоения Западно-Сибирского нефтегазового комплекса и, в  частности, Среднего Приобья.

К  встрече, от которой зависело очень многое, мы готовились ответственно. Чертили структурные карты, схемы геологических разрезов, пересчитывали запасы, определяли объёмы годовой добычи, выводили цифры на перспективу. Это было в  1963 года, я возглавлял  геологический отдел  Усть-Балыкской НРЭ.

Решение об усилении геологоразведочных работ  повлияло на все последующие события. Были открыты уникальные месторождения: Латинское (1964), Правдинское (1964), Мамонтовское (1965), Салымское (1965), Самотлорское (1965), Лянторское (1966). С  1964 года началась разработка первых месторождений. В  1974 году добычу нефти удалось довести до 100 млн. тонн (а ведь речь в своё время шла об одном миллионе).

В  1988 года добыто 415 млн. тонн. Ежесуточно стали получать более миллиона тонн сибирской нефти! Сейчас на территории Тюменской области открыто свыше 650 месторождений углеводородного сырья, 300 из них находится в разработке».

За период работы Н.К. Байбакова в Госплане СССР за нефтедоллары было закуплено оборудование для 50 крупных предприятий, в том числе для крупнейших автомобильных заводов в  Тольятти («Жигули») и в  Набережных Челнах (КамАЗ), предприятий по выпуску радиоэлектронной техники и других предприятий. Так что нефть и газ кормили нас и развивали производительные силы страны.