Ярков А.П.,
д-р ист. наук, проф., зав. сектором изучения
этноконфессиональных отношений ИГИ ТюмГУ

В годы Первой мировой войны обострились взаимоотношения государства, этнических и конфессиональных групп. Это волновало и интеллектуалов из мусульман. Так, ещё в 1915 году А.Р. Ибрагимов вместе с Ю. Акчурой стали членами «Comite pour la Defense des Droits des Peuples Turco-Tatars musulmans de Rusie» («Комитет по защите прав тюрко-татар-мусульман России»), а в 1916 году Ибрагимов подписался под телеграммой Президенту США В. Вильсону с просьбой о защите интересов нерусских в России. В свою очередь, тобольский епископ озаботился вопросом об ограждении православных от влияния мусульман [1]. Если же исходить из того, что в Тобольской губернии имелось лишь 122 мечети (и немногим больше общин), то вряд ли стоит принимать этот вопрос как актуальный.

Иные тенденции в умме связаны с событиями после свержения самодержавия: 20 марта 1917 года были отменены ограничения в правах, в т. ч. вероисповедания. Как результат, уже через четыре дня мусульмане Петропавловска молились о ниспослании благоденствия России. Приветствия в адрес Временного правительства прислали мусульмане Тюмени, Томска, Барабы, а ОМДС предписало ахунам, хатыбам, имамам объявить прихожанам: «…о происшедших в нашей Родине переменах правления и внушить разумными и сладкоречивыми проповедями о долге каждого из них служить Родине верой и правдой, оказывать всякую ей возможную помощь всеми способами, как-то: земледелец – хлебом, рабочий его работой, богач денежными средствами помогать неимущим и сирым детям Родины» [2].

Впрочем, большая часть сибиряков, а не только мусульман, отстранённо воспринимала события революции, тогда как элита ждала перемен, а ОМДС, как полагал А.Ю. Хабутдинов, стало предпосылкой в деле провозглашения автономии (Милли Идарэ) «тюрко-татар мусульман Внутренней России и Сибири» [3]. Заметим, что первоначально в состав обновлённого ОМДС выдвинули сибирского кадия Х.-Х. Махмудова. Исходя из понимаемых задач самоуправления одним из первых региональных – в месте компактного проживания – «мусульманское бюро» возникло 19 марта в Томске. Его возглавил джадид и «прогрессист» Н.М. Карпов, а одним из первых бюро рассмотрен вопрос о положении мусульманок и их политических правах. Обсудив положение в приходе, решили временно отставить (как «тяготеющего к прошлому») прежнего ахуна Х. Хамитова, дав ему в помощники «бывшего муллу Сабитова» [4]. «Сибирская жизнь» тогда писала: «Лишь только разнеслась первая весть о падении старого режима, местные мусульмане … сплотились вокруг своего исполнительного органа – бюро, работа которого идет к раскрепощению от всех пережитков прошлого» [5].

Революция поставила в качестве первоочередной задачи превращение России из централизованного унитарного государства в федеративное, с учётом полиэтничности его населения, территориальной протяжённости и необходимости расширения местного самоуправления [6]. И, хотя новая власть отменила ограничения, приходящие-уходящие чиновники не дали уверенности в невозвращении старых порядков.

Попыток «установления теократических государств или отдельных модификаций» [7] в крае не наблюдалось, а вот харизматичные лидеры имелись. Например, Дж. Досмухаметов являлся товарищем прокурора Томского окружного суда, членом Всероссийского муссовета; А. Темиров – членом Тобольского окружного суда, Иргизским (в Тургайской области) уездным комиссаром Временного правительства. К. Тогусов в мае 1917 года входил в состав Всероссийского муссовета (выступал за обновление ислама), в ноябре создал партию «Уш жуз», а в декабре стал членом Омского Cовета рабочих и крестьянских депутатов, иногда сближаясь с большевиками (за что позднее был убит колчаковцами). Уроженца Казанской губернии унтер-офицера М. Абсалямова выбрали командиром роты 35-го Сибирского запасного стрелкового полка и товарищем председателя Тюменского совдепа, а затем - членом комитета воинов-мусульман 3-й гренадёрской бригады. Г.С. Касимов был избран членом полкового комитета расквартированного в Шадринске 139-го пехотного полка, работал во фракции большевиков, по заданию которой создавал мусульманские (татаро-башкирские) роты. А. Ахметов являлся товарищем председателя Тобольского уездного крестьянского съезда. Под председательством прапорщика Ю.Р. Саиева прошёл I-й Общесибирский муссъезд [8]. Кандидатура А.Н. Букейханова вообще рассматривалась на пост товарища министра земледелия страны. За короткий период Временное правительство успело и покарать за политические взгляды сибиряков: Я. Акпаев (Акпайулы Жакып) арестовывался, как и при царизме [9].

Период двоевластия отмечен не только классовой борьбой [10], но и усилением религиозного радикализма. Нельзя соотносить всё, что связано с событиями очередного «Смутного времени» с настроениями всей местной уммы (численностью около 500 тыс. чел.), как и не стоит представлять её абсолютной целостностью. Были равнодушные или выжидательно относившиеся к происходившим событиям. Другие принимали участие лишь в тех объединениях, которые напрямую затрагивали или отражали их интересы. Например, среди 114 делегатов 27 волостей, принимавших участие в Тобольском уездном крестьянском съезде в мае 1917 года представлено 28 делегатов из 8 татарских волостей [11].

И в обеих группах ислам продолжал играть роль силы, их объединявшую, помогавшую в разрешении насущных вопросов бытия. Так, на состоявшихся 22 июня 1917 года выборах в число членов управы Тобольского губернского земельного комитета не вошли представители мусульман,  поэтому зампредседателя Тобольского губернского мусульманского комитета М.-А. Алеев телеграфировал в Министерство земледелия, желая исправить ситуацию и «успокоить» земляков, а в Акмолинской области решили дождаться созыва Учредительного собрания с надеждой на возврат земель [12].

Присутствовала в то время и эйфория от лозунгов «свободы, равенства, братства», увеличив количество маргиналов. Важным оказалось желание не только реализовать открывшиеся возможности, но и создать эффективные механизмы достижения цели.

Ситуацию усложняло многообразие органов управления в виде представительств Временного правительства (в лице различных коалиционных комитетов, комитетов по охране порядка и безопасности, комитетов общественных организаций), а также Советов рабочих (и/или солдатских /военных/ крестьянских/ казачьих/ служащих) депутатов (Омск, Ишим, Курган, Новониколаевск, Томск, Тюмень), куда вошли представители мусульман. Так, на состоявшемся 25 марта в Нарыме съезде представителей от селькомов и обществ для избрания гласных в Томское губернское и уездное народные собрания присутствовали делегаты и от «инородческих» волостей [13]. О том, что на Временное правительство даже в конце августа возлагались определённые надежды, свидетельствует постановление Тобольского губернского мусульманского комитета о привлечении к ответственности агитирующих против того правительства [14].

Споры о характере предстоящего движения: политическом, национально-освободительном, конфессиональном или ином, появившиеся тогда среди части уммы [15], дóлжно, как представляется, рассмотреть через оценку взглядов и поступков тех, кто стоял во главе его в центре и в регионах. Для иных конфессиональная принадлежность оказалась в тот момент «осью» любого объединения [16]. Дело в том, что самоидентификация по религиозному признаку на фоне не оформившегося этнического (тугумная принадлежность важнее) – всего лишь «ответ» на «вызов» предшествующих эпох – миссионерского давления РПЦ и русификаторского – со стороны правительства. Поэтому: «До революции и даже в первые десятилетия Советской власти сибирские татары старшего поколения часто называли себя мусульманами. Более того, слово «татарин» иногда воспринималось ими как оскорбление» [17].

Отметим: акции советской власти позднее лишь укрепили религиозную идентичность в той части масс, что в принципе не принимала секулярную модель жизни [18]. Впрочем, к событиям 1917–1920 годов, как считала А.Б. Юнусова: «Мусульманское движение», имеющее определённую смысловую нагрузку, вообще неприменимо, речь можно вести лишь о политической активности (политических движениях) мусульманских народов» [19].

Большинство мусульман не отделялось от других «инородцев», откликаясь на инициативы, исходящие от их представителей. Так, от имени делегатов-инородцев Томского губернского народного собрания (проходил в апреле–мае 1917 года) телеграмму Петроградскому Совету рабочих и солдатских депутатов подписал казах Кынев, а съезд представителей инородческих волостей Алтая в июле 1917 года приветствовал представитель мусульманского благотворительного общества З.Т. Габдулхаков [20].

Традиционной формой солидарности стали съезды: всесибирские, областные, уездные, волостные и т. д., названные «мусульманскими». Так, собравшийся в Кургане 30 марта муссъезд создал комитет, в задачу которого входило разъяснение политического момента, устройство связей с другими организациями, подготовка к выборам в Учредительное собрание [21]. Это наименование, как полагал С.М. Исхаков, – не абстракция. Оно отражало существование общины (общности, социума) российских мусульман (на основе их самоощущения), включавших различные этносы [22].

В регионе в тот период, действительно, уже было с кем устанавливать связи. В марте-апреле 1917 года по примеру Временного центрального бюро мусульман (Петроград), кроме уже названного томского, были созданы «мусульманские бюро» в Новониколаевске, Камне, Тюмени, Омске и т. д. Уже 2 мая они направили телеграмму Петроградскому Совету рабочих и солдатских депутатов с требованиями о заключении мира без аннексий и контрибуций, скорейшего созыва Учредительного собрания и участия в нем депутатов от нацменьшинств, возвращения на Родину мобилизованных на тыловые работы инородцев [23].

Выдвижение кандидатов во Всероссийское Учредительное собрание от мусульман региона (в т. ч. Акмолинской области) способствовало росту общественной активности. Состав кандидатов был весьма пёстр – кроме социалистов и военных там были: дворянин, чиновник А.-Б. Кульмаметьев и купец М.-А. Алеев (от Тобольского губернского съезда); опытный политик Дж. Дос-Мухаметов (от Киргизского комитета); акын М. Жумабаев (от партии «Алаш») [24].

Сами выборы в Учредительное собрание показали реальный расклад сил: в Тобольском округе избирательный список «мусульмане» по числу поданных голосов (25 830) обогнал кадетов (13 793), большевиков (12 061) и левых эсеров (3 733), что говорит скорее о диспозиции «свои – чужие» в сознании, нежели о политических или религиозных предпочтениях; во вторую – о разобщённости социума, что и использовали большевики.

Постепенно крепла идея консолидации: в Тобольске 3 мая решили созвать съезд из представителей губернии, уездов, а также действовавших в Тюмени, Кургане, Ялуторовске и Таре комитетов – для создания единой структуры [25].

Через месяц собрался Томский губернский мусульманский съезд, где среди 50 участников – 19 мулл (свидетельствуя об их авторитете), а в результате избран Муссовет во главе с гласным [26] Томской городской Думы Н.М. Карповым, солдатом З. Гайсиным, учителем эсером Г. Юняевым, М. Галеевым [27].

Весной 1917 года было принято решение об автономии «тюркско-татарских мусульман внутренней России и Сибири» и создании представительного органа «тюркско-татарской нации» – Милли меджлиса [28]. Реформы предполагалось проводить избранной тогда Коллегией, а в губерниях – местными органами автономии – Национальными советами.

Во главе Мусульманского комитета Тобольска, созданного 8 марта 1917 года, оказался сын основателя «Божьего полка староверского мусульманского общества» – Г.Б. Ваисов. Он так долго вместе с отцом досаждал прежней власти, что его, как «врага царизма», избрали руководителем. В то время, полагаем, мало кто из выборщиков помнил о сущности отстаиваемой идеологии теократизма и экстремистских взглядах Ваисова (позднее инициатора создания государства «Волжская Булгарская республика»).

Вскоре противоречия проявились: из-за внутренней борьбы – с делением на «казанское» и «тобольское» крыло – комитет распался, а вскоре и сам Ваисов погиб от рук, вероятно, сторонников провозглашения Идель-Урал Штата [29]. Так, к сожалению, часто заканчивались жизни тех, кто пытался насильно разделить единоверцев на «чистых» и «нечистых»,  - они сами пали в той безвыигрышной борьбе.

Примечания

1. Линьков А. Заботы епископа Тобольского Владимира об ограждении православия от влияния мусульман // Сибирский архив. – 1915. – № 7–9.
2. цит. по: Бакиева Г.Т. Сельская община тоболо-иртышских татар. – Тюмень, 2002. – С. 149.
3. Хабутдинов А.Ю. Три формы автономии мусульман Волго-Уральского региона: религиозная, национально-культурная, территориальная (конец XVIII – начало XXI ) // Pax Islamica (Мир ислама). – 2010. – № 2. – С. 160–174; Он же. Оренбургское магометанское духовное собрание как основополагающий общенациональный институт в 1788–1917 гг. // Там же. – 2010. – № 1. – С. 95–119.
4. Нам И.В. Национальные меньшинства Сибири и Дальнего Востока на историческом переломе (1917–1922 гг.). – Томск, 2009. – С. 121, 126.
5. цит. по: Кокоулин В.Г., Рахматуллина А.Р. Томская мусульманская община: история и современность. – Новосибирск, 2011. – С. 8.
6. ИЭС: [в 3 т.]. – Т. 3. – Новосибирск, 2009. – С. 79.
7. Тощенко Ж.Т. Теократия: фантом или реальность? – М., 2007. – С. 28.
8. Исхаков С.М. Российские мусульмане и революция (весна 1917 г.– лето 1918 г.). – М., 2004. – С. 201, 221, 290, 308, 377; Революционная мысль. – 1917. – № 51.
9. Ислам на Урале: энцикл. словарь / колл. авт., сост. А.Н. Старостин, отв. ред. Д.З. Хайретдинов. – М., 2009. – С. 31.
10. Горюшкин Л.М. Социально-экономические предпосылки социалистической революции в сибирской деревне. – Новосибирск, 1962.
11. Съезды, конференции и совещания социально-классовых, политических и религиозных организаций в Тобольской губернии (март 1917–ноябрь 1918 г.). – Томск, 1992. – С. 50.
12. Исхаков С.М. Российские мусульмане и революция (весна 1917 г. – лето 1918 г.). – М., 2004. – С. 260, 266.
13. Шорников М.М. Большевики Сибири в борьбе за победу Октябрьской революции. – Новосибирск, 1963. – С. 153.
14. Борьба за власть Советов в Тобольской (Тюменской) губернии (1917–1920 гг.): сб. док. мат. – Свердловск, 1967. – С. 74– 75.
15. Определяя характер «мусульманского» движения как религиозно-политического. – см.: Кокоулин В.Г., Рахматуллина А.Р. Томская мусульманская община: история и современность. – Новосибирск, 2011. – С. 9; Нам И.В. Мусульманское движение в России в 1917 году // Конгресс этнографов и антропологов России: тез. докл. – М., 1999. – С. 392.
16. Определяя характер «мусульманского» движения как религиозно-политического. – см.: Кокоулин В.Г., Рахматуллина А.Р. Томская мусульманская община: история и современность. – Новосибирск, 2011. – С. 9; Нам И.В. Мусульманское движение в России в 1917 году // Конгресс этнографов и антропологов России: тез. докл. – М., 1999. – С. 392.
17. Валеев Ф.Т. Сибирские татары: культура и быт. – Казань, 1993. – С. 11.
18. Ларуэль М., Пейруз З. Глобальные процессы трансформации идентичности и религиозности: постсоветский ислам // Ислам, идентичность и политика в постсоветском пространстве: сравнительный анализ Центральной Азии и европейской части России: материалы Междунар. конф. // Казанский федералист. – 2005. – № 1 (13). – С. 13. Заметим: Г.Г. Таганов сделал иной выбор, посчитав религиозную идентичность вторичной по сравнению с этнической, став членом военного шуро при Башкирском правительстве.
19. Юнусова А.Б. Ислам в Башкортостане. – Уфа, 1999. – С. 85.
20. Майдурова Н.А. Горный Алтай в 1917–первой половине 1918 гг. (От Горной думы к Каракоруму). – Горно-Алтайск, 2002. – С. 28, 115.
21. Съезды, конференции и совещания социально-классовых, политических и религиозных организаций в Тобольской губернии (март 1917–ноябрь 1918 г.). – Томск, 1992. – С. 23.
22. Исхаков С.М. Российские мусульмане и революция (весна 1917 г.–лето 1918 г.). – М., 2004. – С. 506.
23. Революционное движение в России в апреле 1917 г. Апрельский кризис. – М., 1958. – С. 721.
24. см.: Исхаков С.М. Российские мусульмане и революция (весна 1917 г.–лето 1918 г.). – М., 2004. – С. 291.
25. Затем был образован Муссовет. – см.: ГУТО «ГАТО». Ф. 152. Оп. 50. Д. 23. Л. 9.
26. Статус гласных от мусульман предполагал, что они должны отражать интересы единоверцев.
27. Съезды, конференции и совещания социально-классовых, политических и религиозных организаций в Томской губернии (март 1917–ноябрь 1918 г.). – Томск, 1992. – Ч. 1. – С. 63–65; Ч. 2. – С. 250.
28. Обучавшиеся в Троицком медресе «Вазифа» уроженцы Тобольской губернии В.(А.) Ахметов и Кульмаметьев делегированы для участия в избрании этого органа. – см.: Курманова Л.Х. Жизнь и педагогическая деятельность Вагапа Ахметова // Сулеймановские чтения: материалы науч.- практ. конф. – Тюмень, 2001. – С. 122.
29. Ислам на Нижегородчине: энцикл. словарь / колл. авт., сост. и отв. ред. Д.В. Мухетдинов. – Н. Новгород, 2007. – С. 32–33; Шакуров К.Р. Деятельность мусульманской секты «Ваисовский божий полк» в Томской губернии // Известия Алтайского гос. ун-та. Серия: истории, политология. – № 4/3. – Барнаул, 2007. – С. 212.

Краеведческая конференция "Наше наследие-2017":материалы докладов и сообщений.-Ишим, 2017.-СС.9-12

Вы не можете комментировать данный материал. Зарегистрируйтесь.