Борисова О.Г.,
краевед,
г. Заводоуковск
Долго ли, коротко ли мы живем?
(Посвящается Н.В. Сингх)
Мой прадед прожил 120 лет. У него выросли в третий раз все 32 зуба. Он до последнего пахал
землю сохой. А умер от голода. Когда в стране голод был, он от голода умер.
Из разговора с жительницей Пензенской области Рушанией
Насколько правдоподобны её слова? Ведь людям иногда свойственно фантазировать не только о будущем, но и о прошлом. Но, как правило, наша фантазия не отрывается далеко от реальности. А в реальности статистика результатов деятельности А.М. Кашпировского, который добивается изменений в организме, возбуждая силы Природы, насчитывает уже немало случаев, когда в третий раз вырастали у людей зубы. Такого случая, чтобы выросли 32, пока не известно, но два, четыре, шесть зубов повырастало у многих. Самый выдающийся случай, когда выросло 17 зубов. Достоверность этих результатов проверить проще, чем любых других, потому, что в стоматологической поликлинике пересчитаны и переписаны зубы каждого из нас. И не было ещё ни одного опровержения, придётся эти факты признать даже скептикам. Но это произошло, когда извне тормошили Природу. А что может быть, она сама захочет показать свои резервы? По собственному желанию она, наверное, может и все 32 вырастить. Почему же у всех не вырастают? Почему все не живут 120 и более лет? Почему кто-то в 50 лет разваливается, а кто-то в 120 сохой пашет? А нужно ли жить так долго? И долго ли это?
А что такое Природа? – вот самый мучительный вопрос! Ведь всё, что существует, данное и не данное в ощущениях – это всё продукт работы Природы. А кто же она, эта работница? Всю историю своего существования человечество будет познавать и никогда не познает до конца её сложности, с каждым новым открытием изумляясь разумности и мудрости её деятельности, поэтому, преклоняясь перед этой непознаваемой субстанцией, я пишу её с большой буквы. На сегодняшний день наука открыла, что всё в Природе происходит по программам, которые можно разделить на две группы: программа развития и программа угасания. Другими словами, всё вокруг, и мы тоже, постоянно лавирует между двумя программами: программой жизни и программой умирания. И каждому хотелось бы, чтобы программа жизни была как можно длительнее. Но как желаемое воплотить в действительное?
Разумеется, что в этом докладе не будет ответа ни на один вопрос, и цель доклада не ответить, а обратить внимание каждого из нас на существование таких вопросов и возбудить интерес, а вдруг кто-то, заинтересовавшись и посвятив свои силы и жизнь исследованию этой темы, сможет если не ответить, то хотя бы приблизиться к ответу. Я расскажу о конкретных людях, живущих рядом с нами, которых мы можем видеть и слышать, которые почему-то продвинулись вперёд по продолжительности активной жизни относительно среднестатистического человека, и мы вместе можем по-житейски подумать, что этому могло способствовать.
Первая история – история жизненного пути Глазовой Валентины Ниловны.
Глазова Валентина Ниловна родилась 15.12.1922 года в г. Ленинграде. Папа был из дворян, имел хорошее образование, работал по специальности инженера – химика. Мама была из купеческой семьи, и, хотя окончила гимназию, но в семье мужа была домохозяйкой. Не принято было об этом расспрашивать, наоборот, все молчали, и поэтому о дедушках и бабушках Валентина Ниловна ничего не знает. В семье было двое детей - сестра и брат.
В 1933 году в Ленинграде были голод, разруха и безработица. Была талонная система распределения продуктов. Но государство заботилось о детях – детям давали талоны на обеды. И они ежедневно стояли в очередях за кашей или за супом. До сих пор сохранился в памяти Валентины Ниловны вкус гречневой каши с чайной ложечкой подсолнечного масла. А ещё помнится, как детей на грузовой машине, где были сделаны сидения для людей, возили на всякие мероприятия в праздники. Это был период НЭПа, и было много частных предприятий и иностранных. Работая на предприятии государства «Экономайзер», отец травмировался, получил ожог ног и лишился работы. Всё серебро, какие были ценности, сдали в ТОРГСИН, и всё прожили.
Со второго класса девочке пришлось трудиться - подрабатывала на гвоздиках. Это была надомная работа, которой занималась вся семья. Им привозили ящики с мусором, в котором ещё были очень маленькие гвоздики, и нужно было выбрать из этого мусора эти крошечные гвоздики. Я хочу обратить внимание на этот факт потому, что это занятие, вызванное жизненными трудностями, способствовало интеллектуальному развитию детей. Сейчас мы придумываем различные игры, чтобы ребёнок выполнял мелкую работу пальцами для развития мозга. Придумываем игры для освоения мозгом функции классификации, чтобы ребёнок разделял предметы по их признакам. Придумываем игры для развития внимания, усидчивости. Существует не мало методик с этими придумками, где самое трудное – создать мотивацию, стимул, чтобы ребёнок захотел в эту игру играть. А здесь сама жизнь создала игру с железной мотивацией – нужно выполнять эту мелкую кропотливую работу пальцами, требующую внимания и усидчивости потому, что хочется есть. Но мелкая работа пальцев ещё и здоровье укрепляет.
Три класса Валентина Ниловна закончила в Ленинграде. Потом отец прочитал, что в Ташкенте квартиру меняют на Ленинградскую. Ташкент – город хлебный! Там нет зимы, не надо пальто и валенки! Там яблоки растут! И они поехали жить в Ташкент! Чёрные риелторы были всегда. Хозяин оформил обмен квартиры, которую уже до того продал. Истратив все деньги на пять суток пути до Ташкента, они узнали, что потеряли квартиру в Ленинграде, а в Ташкенте не приобрели. Всё пропало. Прожив из милости у людей месяца два, поехали в город Ош. Там отец устроился на работу на Олайскую опытную станцию, в лабораторию. Здесь ему дали комнатку над воротами. Интереснейшая комнатка, есть двери, но нет входа. Попадать в нее приходилось по приставной лестнице. Опять физзарядка, вынужденная жизнью, которая пригодится в будущем при занятиях альпинизмом.
А потом сняли настоящую комнату восточного типа с земляными полами, с земляной крышей, и даже верандой. Нам трудно представить, а мне трудно описать восточные улицы того времени. Это длинный узкий коридор из прилепившихся друг к другу высоких глиняных заборов, за которыми и находятся дома. Нет никакого освещения, ни переулков, ни перекрёстков и постоянная жуткая грязь под ногами. По этому коридору нужно было идти несколько километров в школу. Учились во вторую смену. Возвращались во тьме, и мама встречала детей с керосиновым фонарём. Со временем, обжившись, сняли другую комнату, из тех, которые назывались турлучными, где потолок был деревянный со щелями, сквозь которые на стол падали скорпионы и другие представители класса насекомых, и дети за ними наблюдали, наглядно изучая, таким образом, окружающий мир.
В марте 1937 года переехали в город Фрунзе, где отец работал в управлении. Здесь Валентина Ниловна приобщилась к спорту. Она занималась спортивной гимнастикой и стрелковым спортом. В 1938 году в составе команды Киргизской ССР она ездила в Москву на соревнования по стрельбе, где их команда заняла шестое место из пятнадцати. Тогда все кружки были бесплатными, и все дети были заняты, и можно было заниматься столько, на сколько ты можешь успевать. Вот она ещё успевала заниматься лёгкой атлетикой. Хорошо удавались ей бег на длинные дистанции и прыжки в длину. В 1940 году в городском марафоне она заняла первое место. Каждый из этих видов спорта, кроме того, что укреплял здоровье, вырабатывал важные для жизненного пути качества. Среднюю школу Валентина Ниловна окончила с отличием. Важная подробность – менять школу всегда очень трудно, другие требования, другой коллектив. Валентине Ниловне пришлось сменить четыре школы, но она окончила школу с отличием и поступила в медицинский институт.
Когда началась война, она окончила только первый курс. Сразу вдохновилась идти на фронт, как и все, тогда все были герои, но никого из института не брали. Но в условиях военного времени, когда фронту нужны были врачи, уплотнили программу учёбы в институте, занятия длились по 10 часов, и таким образом, второй и третий курс прошли за один год. Тогда тоже была карточная система распределения продуктов, и чтобы студенты не теряли время в очереди за продуктами, им карточки отоваривали прямо в институте. В 1944 году Валентина Ниловна окончила институт опять-таки с отличием. Ей предложили должность главврача районной больницы. Но все рвались на фронт, и она тоже. Это её желание удовлетворили, и дали направление в Прибалтику в четвертую ударную армию генерала Баграмяна. Она воевала на первом и втором Прибалтийских фронтах, прошла Эстонию, Латвию, Литву. Ушла в армию с весом 48 кг, но была офицером. Раненые и сотрудники за глаза звали её «маленький доктор».
На фронте она работала врачом в госпитале в №706 ГЛР – госпиталь легко раненых. Этот госпиталь находился в первой линии, сразу за линией боевых действий. Иногда раненые самостоятельно добирались с поля боя до их госпиталя потому, что всех свезти не могли, не хватало транспорта. Привозили обожжённых, слепых, без рук, без ног, а тут уже решали, как с ними быть: здесь лечить, чтобы через месяц – полтора вернуть на фронт, или отправить дальше в тыл. Во время наступления работали сутками. В Прибалтике Валентина Ниловна была до конца войны. И так понятно, но я напомню, что ей постоянно приходилось видеть людские страдания. Самое страшное было видеть, как умирали 18-летние мальчики от газовой гангрены, которую тогда ещё медицина не умела эффективно лечить. Все они, абсолютно все, перед смертью звали маму. Это было очень тяжело. Конец войны застал её в Эстонии на каком-то хуторе без названия. Все выскочили и кричали, что завтра поедут домой!
Это «завтра» наступило через полтора года, а до «завтра» пришлось работать в этом же госпитале, который переквалифицировали в кожно-венерологический диспансер. Истосковавшиеся по любви солдаты попадались в руки готовых к услугам проституток, и нужно было спасать этих героев, уцелевших под пулями и снарядами, от убойной любви. Пришлось поработать и в лагере военнопленных в Тельшае, где была эпидемия дифтерии, и сопровождать эшелоны с военнопленными из Москвы в Брест. Она вспоминает, что к военнопленным было отношение очень гуманное. Вот и от болезней лечили, и кормили лучше, чем своих людей в трудармии.
Мужа встретила в Тарту в Эстонии, куда перевели госпиталь. Он был майор, политрук 116-го отдельного батальона связи. Выйдя замуж, в июне 1946 года Валентина Ниловна демобилизовалась из армии в звании старшего лейтенанта, а в мирное время уже стала капитаном запаса медслужбы. Ей предлагали остаться в Ленинграде, но она поехала домой в Горячий Ключ Краснодарского края, где жили тогда родители. В 1947 году, тоже демобилизовавшись из армии, к ней приехал муж. В этом же году у них родился сын. У мужа было желание окончить юридический институт, и поэтому они выбрали для дальнейшей жизни город Алма-Ата, Казахстан. Муж стал учиться в институте на юридическом факультете, но всю жизнь работал партийным работником, даже когда окончил юридический институт.
Жизнь была тяжёлой, но их это не огорчало, после ужасов войны это казалось мелочью, и верили в то, что завтра будет лучше. Всё та же карточная система на продукты. Большая часть жизни прошла с карточками в руках, которые гарантировали от переедания. Очень сложная эпидемиологическая обстановка была тогда после войны. Валентина Ниловна работала врачом в больнице райцентра Чкалово, и иногда во дворе больницы приходилось разбивать палаточный городок, чтобы разместить заболевших, не хватало мест в больнице.
Здесь в 1949 году родилась дочь. Каждой роженице государство давало возможность купить 10 метров материала на пелёнки, а так в магазине ничего купить нельзя было. В то время дородовый и послеродовый отпуск длился всего месяц, а потом надо было выходить на работу. Для ухода за ребёнком нанимали нянь, которые менялись чуть ли не каждый месяц. А в перерывах между нянями приходилось, завернув ребёночка в одеяло, нести с собой на работу, и, положив его на рабочий стол в узеньком своём кабинете, вести приём больных. Кроме приема больных, приходилось ходить пешком на вызовы, и ещё работать председателем ВТЭК.
В 1954 году началось освоение целины. Мужа, ставшего после окончания института политработником в МВД, послали на целину организовывать совхоз «Кантимировец». Но вместе супруги поехать не могли потому, что было двое детей, которые болели туберкулёзом. Сын лежал в гипсе - туберкулёз костей. А те, кто поехал осваивать целинные земли, жили в палатках и вагончиках поначалу. Когда вылечились дети и мужу выделили квартиру, Валентина Ниловна приехала на целину вместе с детьми. Приехав, оставшиеся две недели отпуска она посвятила войне с мухами и клопами, кишевшими в квартирке, собственноручно убивая по 500 штук летающих, и без счёта выжигая во всех щелях ползающих. Дом был с печным отоплением без электричества.
На целине ничего нельзя было купить, магазинные полки пустые, не было даже хлеба. Местное население было настроено недоброжелательно, ничего не хотело продавать приезжим. А ослабленным после туберкулёза детям необходимо было хорошее питание. Дети ходили с бидончиком по домам и просили продать молока, но никто не продавал. Один раз в неделю в пять часов утра был базар, где местное население продавало свою продукцию, а холодильников не было, и впрок ничего нельзя было купить.
Ослабленных детей необходимо было кормить 5 раз в день и только свежим. Однажды собаки съели тесто, которое Валентина Ниловна вынесла на мороз. И с этой мужественной женщиной, бывшей на фронте без истерик, случилась истерика потому, что детям надо дать поесть, а нечего. Дети плакали, утешая маму: «Мамочка не плачь, мы не хотим кушать!».
Муж дневал и ночевал на работе. Валентина Ниловна работала врачом в больнице. Поднимать целину ехали не только герои комсомольцы-добровольцы, а больше освобождённые из тюрем и пьяницы. Всякие были люди, и было всё: и поножовщина, и драки. Весной переехали в старый совхоз «Кировский». Здесь в доме было электричество, а в больнице даже была рентгеновская установка. Здесь Валентна Ниловна работала врачом–терапевтом. Приходилось работать за всех: и за хирурга, и за акушера, и за терапевта, и в праздники, и в выходные, без учёта рабочего времени. Бывало, придёт в клуб кино посмотреть. Только фильм начнётся, кричат: «Доктор! На выход!». Всё, кончилось кино, началась работа. А случаи бывали очень сложные. В таких случаях вызывали санитарную авиацию, но рация ночью не работала. Здесь и получила Валентина Ниловна заболевание сердца, когда всю ночь спасала жизнь женщины, у которой произошёл разрыв из-за внематочной беременности. Да сколько было таких ночей, какое же сердце выдержит!
В 1958 году переехали в Щучинск потому, что туда перевели мужа. Там работала врачом в инфекционном отделении, находившемся в трёх километрах от города. На работу ходила пешком – чем не зарядка. Условия работы были агрессивными, много было больных дифтерией, особенно детей. Но медперсонал не заражался. Валентина Ниловна считает, что при постоянном контакте с заразными больными у врачей вырабатывался иммунитет. Маски, она считает, ерунда, они не спасают. Чаще нужно мыть руки и не наклоняться к лицу больного. Сама она находилась в этой кишащей всякой заразой больнице, иногда круглосуточно, и там же питалась, и спала. А те, кто приходили с проверками из комиссии, открывали дверь, обернув руку в полу халата.
Когда была необходимость, она оставалась за главврача, но работать главврачом не соглашалась. Она дорожила своей квалификацией, стремилась её повышать, поэтому хотела быть только лечащим врачом, а, став главврачом, она теряла бы квалификацию потому, что главврач – это работа административная, а не практикующего врача. Так она пережила шесть главврачей, помогая, иногда замещая, но, не соглашаясь менять свою работу на эту, казалось бы, более престижную. А свою работу любила. Её отделение – это было её отдельное государство, где она охраняла свою самостоятельность, будучи одновременно и зав. отделением и лечащим врачом. Работала на две ставки, но столько платить было не положено, и платили полторы. Это было первое отделение в городе, которому было присвоено звание «Отделение коммунистического труда». Но свой тяжкий, напряженный, ответственный труд она ни на что не променяла бы. Тут она могла творить, реализовывать свой талант врача, расти в знаниях и опыте, вытаскивать людей из страданий, а люди до сих пор выражают при встрече ей благодарность.
В июле 1962 года мужа перевели в Кокчетав. Это было уже последнее пристанище. Здесь она доработала до пенсии, а на заслуженный отдых пошла в 69 лет, до последнего дня работая лечащим врачом и зав. отделением. Ещё работала на общественных началах областным инфекционистом потому, что в облздраве не было такой ставки. На общественных началах приходилось консультировать 15 районов области, а также все больницы города. На общественных началах её назначили диетврачом на больничную кухню. Два раза она разгоняла за воровство весь состав кухни, но приходили новые люди, и начиналось всё то же самое. Её очень ценили и уговаривали не покидать работу. Работала бы и ещё, но надо было помочь дочери - присматривать за внучкой.
С годами она не только не угасала, как специалист, но постоянно повышала свою квалификацию на курсах, набиралась опыта в практике. Оказывается, опыт можно копить всю жизнь, потолка нет, можно беспредельно узнавать и открывать. Несмотря на то, что она была очень требовательна к персоналу, персонал её любил потому, что она была еще более требовательна к своей работе. В инфекционном отделении она добилась такого качества лечения, что туда просились и люди с другими, не инфекционными заболеваниями, например, с воспалением лёгких, потому, что знали, что здесь их будут очень хорошо лечить, выпишут здоровыми, уход будет добросовестным и заботливым, и питание хорошим. В инфекцию свозили всех, кому не могли поставить диагноз, а ей приходилось отсеивать не своих больных.
Так, был случай, когда привезли человека, у которого было чувство тошноты. Обследовав больного, она пришла к выводу, что у него инфаркт, и доставила его в другую больницу, а там уже по ЭКГ подтвердили диагноз, который она поставила без ЭКГ. Её интуиция – это интереснейшая часть её личности. Она бывает у неё настолько обостренной, что прямо поражает.
Примеры её интуиции.
Однажды, уезжая в отпуск, она почему-то сказала своему малолетнему сыну: «Если животик заболит, то грелку не клади, а сразу вызывай скорую». Когда она приехала, то сын бежал к ней навстречу, задирая рубашонку и показывая свежий рубец от удаления аппендицита. Этому случаю можно найти объяснение: большой опыт работы, много видела людей с воспалённым аппендицитом и уже по ничтожным признакам подсознательно улавливала приближение этой болезни.
А вот другой, более удивительный случай. Муж уезжает в командировку. Она обнимает его на пороге, а в душе чувствует, что провожает его в последний раз, но как об этом скажешь? В день его приезда, она с зятем и дочерью в лесу собирает грибы. Пришло время ехать за мужем в аэропорт. В ней все так протестует против того, чтобы ехать его встречать, что она начинает убегать и прятаться в лесу, чтобы её подольше искали и опоздали встречать мужа, чтобы её вообще не нашли и поэтому не поехали бы в аэропорт, пусть муж приезжает из аэропорта на автобусе! Но её нашли, и они едут в аэропорт. Встретив мужа, она настойчиво требует, чтобы за руль садился он сам! Но её не слушают, садится зять, и по дороге в них врезается встречная машина, муж гибнет в этой аварии, а она оказывается в больнице со множественными переломами, черепно-мозговой травмой и сдвигом позвонков в шейном отделе. Как можно предчувствовать, что кто-то вдруг вылетит на встречную полосу перед их машиной? Объяснить это тем, что она не доверяла зятю как водителю, не получается. Но она хорошо знала своего мужа-фронтовика, считала, что в сложной ситуации на него больше надежды.
Она сама говорит, что эта её способность предвидеть события проявляется не всегда. Но уже видно, когда - это связано с дорогими людьми. Я спрашиваю: «Вы любили своего мужа?». «Я его и сейчас люблю, хотя его нет уже 43 года», - отвечает она спокойно и твёрдо, прямо глядя мне в глаза, сомнений нет, что она не рисуется. Несмотря на то, что про интуицию немало написано, я думаю, что о ней ещё больше неизвестного, чем открытого. Что это свойство человека вплетается во что-то, к чему мы ещё даже на ощупь не подошли.
Сейчас Валентина Ниловна являет собой очень интересную женщину с прекрасной памятью, речью, мышлением. Она интересный собеседник с живым чувством юмора. Её физический статус тоже восхищает. Она поднимается по лестницам, как пружинка. Палочкой пользуется, но не для ходьбы, а потому, что после аварии у неё часто кружится голова. Чтобы быть более устойчивой в такой момент, опершись на палочку, она её с собой и носит. Что помогло ей сохраниться в таком работоспособном статусе?
Жизнь была полна и лишений, и опасностей, и тяжёлого труда. Жизнь много раз приходилось налаживать заново в связи со многими переездами. За всю жизнь сменила 10 мест жительства и 20 квартир. И у меня хватает легкомыслия сказать: «Вот видите, Вы жили очень тяжело, но пережили тех, кто жил и хорошо и сытно!». Она замерла, глядя на меня распахнутыми глазами, и вдруг воскликнула: «Я пережила своего мужа! Пережила обоих своих детей! Я всюду последняя! Ушли и мои друзья, и коллеги, а я всё живу!». И она в рыданиях убегает в другую комнату. Да, жизнь радует, когда в ней есть хотя бы твои близкие, дорогие люди. А без них земля пустынна, жизнь теряет краски радости и становится тяжёлой ношей. Долгожительство – это тяжёлый крест, он по силам мужественным.
Валентина Ниловна не употребляет алкоголь, не курит. А зарядку стала делать с 45 лет, восстанавливаясь после той аварии. Почему перестала? А вот всё потому же - потому, что ушла из жизни её дочь. У не ё, конечно, много внуков и здесь, и проживающих в Америке. Но дети гораздо ближе, чем внуки. Как бы внуки не были милы – больше расстояние, меньше понимание. В последние годы трудовой жизни она регулярно поддерживала своё здоровье на курортах во время отпуска. Сейчас она тоже регулярно проходит поддерживающее лечение в госпитале.
Она - Ветеран труда, Ветеран третьей гвардейской армии. Награды: медаль «За победу над Германией», Орден Отечественной войны второй степени, имеет знак фронтовика, Грамоту Верховного Совета Казахской ССР за безупречный труд, медаль «За освое6ние целинных и залежных земель», знак «Отличник здравоохранения», все юбилейные медали. За всю свою трудовую жизнь Валентина Ниловна ни разу не была на больничном листе. Но, выйдя на пенсию, перенесла три онкологических операции. Что помогло ей восстановиться? Может, иммунитет, выработанный за многие годы работы в агрессивной среде? Об этом уже немало написано, что человек, создающий для себя стерильные условия, менее жизнестоек. Иммунитет всю жизнь нужно держать в боевой форме.
Думаю, очень важно то, что она постоянно чувствовала свою нужность людям, и любила свою работу, не жалела потраченных на работе сил и времени. Работа была не только возможностью заработать, но и любимым делом, когда не замечаешь, что ты работаешь. Есть хорошая поговорка: выбери работу по душе и тебе всю жизнь не придётся работать. Но есть еще один интересный момент – она смотрела телевизионную трансляцию выступлений врача-психотерапевта А.М. Кашпировского. А не могло ли случиться, что она получила стимул для здоровья, который ей и устоять в агрессивной среде помог, и способствовал долгожительству? Нельзя ни доказать, ни опровергнуть.
Бёрдова Ольга Тимофеевна.
Родилась 7 июля 1925 года в крестьянской семье в деревне Лучинкино Тугулымского района Свердловской области. Окончила в Тугулыме 7 классов и стала работать помощником счетовода. Отец был председателем колхоза. Жили в среднем достатке. До поры до времени. Во время войны всё было для фронта, всё для Победы, но люди и в тылу были на грани жизни и голодной смерти. И это в деревне, где и производятся продукты! И было дано партией такое постановление, что когда колхоз сдаст определённое ему количество зерна государству, то из оставшегося зерна можно дать колхозникам.
Отец Ольги Тимофеевны, будучи председателем колхоза, в рамках этого разрешения и выдал колхозникам зерна, но не всем одинаково, а в соответствии с тем, у кого сколько детей. И с должности председателя его сняли. Хотели отдать под суд. Но для этого необходимо было исключить из партии, а такой вины за ним не находилось, чтобы исключить. И его отправили в трудармию, где он пробыл до 1946 года. Условия в трудармии были ужасающими. Один раз его за какие-то заслуги и по причине нездоровья отпустили на две недели домой. До дому нужно было пройти три километра. Это расстояние он шёл всю ночь, настолько был обессилен. Придя домой, он снял с себя одежду, которая кишела вшами. Сам он был похож на живой скелет. Семья взялась, как могла, его откармливать. Когда прошло две недели, как-то добились справки ещё на две недели и поставили его на ноги, стал он похож на человека, а не на тень, и отправился обратно в трудармию.
По комсомольской линии в 1943 году Ольгу Тимофеевну взяли в райком партии работать техническим секретарём. В её обязанности входило получать и разносить почту по всем кабинетам, отвечать на звонки, уносить на почту корреспонденцию и тому подобные дела. Седьмого июля ей исполнилось 18 лет, и она написала заявление в военкомат с просьбой взять на фронт. Сразу же пришёл ответ, что берут, и пришла повестка. Когда третий секретарь увидел повестку, то хотел освободить Ольгу Тимофеевну от призыва данной ему властью. Но Ольга Тимофеевна воспротивилась, сказав, что это её желание. Тогда секретарь Варлаам Васильевич Прытких встал, подал ей через стол руку и пожелал удачи. Она разнесла почту в последний раз и ушла.
В Свердловске формировалась железнодорожная бригада связи, и Ольгу Тимофеевну туда зачислили. Вскоре их привезли куда-то под Днепропетровск, на неизвестную разрушенную станцию. Бригада занималась восстановлением связи за продвигающимся фронтом. Ольга Тимофеевна работала связистом, обучаясь на месте, быстро схватывала, хорошо работала и была награждена значком «Отличный связист». Шли за фронтом, перебрасывали туда, где срочно нужно было восстановление связи. По России тянули провода, потому что в России было всё разрушено, а за границей сидели на коммутаторах, там связь не была так разрушена, там вообще такой страшной разрухи, как в России, не было. Продвигаясь в составе бригады, в звании ефрейтора она прошла Украину, Белоруссию, Молдавию, Румынию, Болгарию, Венгрию и встретила конец войны в Австрии в Вене.
Возвращаясь в Россию, ехали через Польшу. Была специальная остановка в концлагере Майданек близ Люблина. Солдатам показали то, что они должны были и сами не забывать всю жизнь, и потомкам рассказывать. Людей привозили в концлагерь, говорили, чтобы они раздевались и шли в баню. Раздетых людей по узкому проходу гнали в душегубку – специальное помещение, куда спускался газ для умерщвления людей. Душегубка представляла собой каменный мешок, где только наверху было небольшое окно, в которое фашисты смотрели, все ли умерли уже. Шесть крематориев не успевали сжигать трупы, и их сжигали на открытом огне, набросав на стеллажи из рельсов. Возле крематориев высилась огромная гора пепла. В горе пепла стояли уже флаги всех стран. Здесь же были горы обуви всех размеров от совсем крошечных детских, до самых больших мужских. А ещё были горы остриженных волос.
Фашисты уничтожали людей хладнокровно, цинично, стараясь не потерять ничего, что можно ещё использовать от забоя этих представителей человечества, которых за людей не считали: обувь ещё можно носить, волосами можно набивать мягкую мебель, а пепел от сожжения тел человеческих – прекрасное удобрение. Тут же были огороды. Работники концлагеря имели для своего прокорма подсобное хозяйство. Земля в этом хозяйстве удобрялась человеческим пеплом и на ней росли огромные помидоры и огромные вилки капусты, таких больших овощей Ольга Бёрдова ещё не видела. И ведь кто-то ел это всё, и не давился.
Люди ближнего населённого пункта все поразъехались в разные места потому, что невозможно было дышать этим воздухом, насыщенным запахом сжигаемых трупов. Сколько загубленных мирных людей, даже детей, и у каждого была единственная жизнь! Я здесь отступаю от доклада потому, что об этом надо не говорить, а кричать! Об этом нужно рассказывать и самим помнить, иначе это может повториться! А у нас об этом молчат, и наши российские туристы, проезжая по Польше, интересуются краковской колбасой и польским пивом, а мимо концлагерей проезжают, считая это скучным делом. Нет ни одного маршрута патриотического направления, одни развлечения. Я ещё вернусь к теме концлагерей.
На родину Ольга Тимофеевна вернулась в октябре и устроилась на работу налоговым агентом. Это была работа не тяжёлая физически, но очень тяжёлая морально потому, что налогов было очень много, а платить их деревенским жителям было нечем. У тех, кто не мог заплатить, приходили описывать имущество, и оказывалось, что у них и описать-то нечего.
В 1949 году Ольга Тимофеевна переехала в Тюмень, где устроилась на железную дорогу приёмосдатчиком и весовщиком. Там встретила своего мужа -главного кондуктора. Он учился в техшколе, окончив которую стал дежурным по станции. Направили его работать в Бахметку Тугулымского района, там супруги прожили 9 лет и родили двух сыновей. В Бахметке Ольга Тимофеевна работала билетным кассиром. В 1958 году мужа перевели дежурным по станции в Заводоуковск, а Ольгу Тимофеевну туда же билетным кассиром. С тех пор они стали жителями нашего города и больше уже никуда не переезжали. Здесь на одном месте Ольга Тимофеевна отработала 30 лет.
Она – Ветеран труда. Награды: орден Отечественной войны II степени, медаль Жукова, знак «Фронтовик 1941-1945», медали «За освобождение Украины», «За освобождение Белоруссии», «За победу над Германией», знак «Победитель социалистического соревнования» 1973 года и все юбилейные медали. На сегодняшний день Ольга Тимофеевна слаба здоровьем, но имеет прекрасную память, здравый ум.
Ещё одна история человека, жизнь которого перевалила за 90 лет. Спортом она не занималась, алкоголь употребляла как обычный человек - по праздникам, не усердствуя в этом. Имела дачу, и физического труда ей хватало. На курорты ездить стала, только когда вышла на пенсию. Ей тоже пришлось пережить своего старшего сына, прожившего 51 год. В возрасте 64 года Ольга Тимофеевна, бывшая комсомолка, вступила в общину адвентистов седьмого дня. На вопрос, что её привлекло в религию, она ответила так: «Больше некому верить, кроме как Богу. Сейчас жизнь такая, что не поймёшь, что за жизнь. Посмотришь по ТВ - там всё про воров, куда им такие миллионы? А в общине читают хорошую книгу – Библию. Люди добрые, хорошие». С мужем они жили в согласии, были мелкие несогласия, но все без конфликтов разрешалось. «Хотела жить, жить и уйти без старости. Мой отец ушёл без старости в 64 года из-за сердца. Рыбу сел чистить и вдруг умер, прямо с ножом в руках», - рассказывает Ольга Тимофеевна. И опять есть интересный момент – она тоже смотрела передачи по ТВ А.М. Кашпировского. А кто их не смотрел? Тогда это было потрясающей сенсацией! А исследований, чтобы можно было говорить о влиянии на поколение людей – нет.
Скажу вскользь ещё об одном интересном человеке – режиссёре Всеволоде Владимирове, которого убили в 96 лет. Он был в этом возрасте не только в уме, памяти, но ещё и завидного здоровья, и на взлёте творческого труда. Он написал сценарий фильма-комедии и ездил по городам и предприятиям, добиваясь финансовой поддержки для съёмки фильма, который он считал лучшим из того, что ему уже удалось снять. Старшее поколение знает его по фильму «Генерал Карбышев», по более чем пятидесяти документальных фильмов, в том числе об освоении Тюменского Севера. Он был лучшим корреспондентом ТАСС.
В возрасте за 90 лет он написал несколько небольших книг о здоровье, вернее, как не заболеть, в которых поделился своим опытом. Мне довелось побывать у него в гостях. Когда он был в возрасте 90 лет, на вид можно было дать ему лет 70. Он был приятен внешне, хорошо слышал, очень хорошо говорил, играл на гармошке, каждый день делал хорошую зарядку с гантелями и ещё какими-то спортивными снарядами, был очень работоспособен, много работая над своим фильмом. В этом возрасте он не потерял желания и возможности любить женщину! Характера он был общительного, доброжелательного, очень отзывчивый человек, умный и образованный. В своей двухкомнатной квартире в Свердловске он жил скромно. Всё необходимое для жизни было, а излишеств никаких. Он тоже был равнодушен к вещизму.
Его жизнь сироты тоже была полна трудностей и лишений. Но, прошу обратить внимание, в возрасте 96 лет он, полный сил, здоровья, творческого вдохновения, горячего желания работать добивался денег на создание своего последнего фильма! Значит, ответственные, серьёзные люди, руководители производственных предприятий видели в нём здравомыслящего человека, с которым можно иметь дело! И здесь мы не обойдёмся без того, чтобы не заметить совпадение в том, что и он смотрел передачи А.М. Кашпировского по телевидению, которые тогда назывались сеансами.
Какие можно сделать выводы на этих примерах, количество которых, разумеется, не достаточно для научных выводов. У меня сложилось следующее мнение на эту тему. Один из главных выводов: не каждый трудяга - долгожитель, но каждый долгожитель - трудяга. В этом я вижу решение Природы, которая вытесняет из жизни тунеядцев. Так человек устроен, что лень ему для жизни не подруга. Физическая работа просто необходима для здоровья, а если человек занят трудом умственным, значит, ему необходимо возмещать этот ущерб физическими упражнениями.
Нужно пообщаться с долгожителями, чтобы увидеть, что они добры к людям и открыты. Они заработали на жизнь в достатке, хорошо питаются, живут в чистоте и приятной обстановке, но не стремятся к вещизму и не стремились никогда. Не сжигают они себя ни завистью, ни ненавистью, спокойны и мудры. Все люди, о которых шла речь, были нужны и близким, и обществу. Отношения с людьми чуть ли не решающее значение имеют, по моим наблюдениям. Когда человек чувствует себя никому не нужным, или решил, что пришло его время уходить, что-то организм выделяет, уничтожающее его. Заложен Природой в человеке какой-то механизм самоуничтожения. В рамках доклада не всё можно рассказать. Но постараюсь обосновать это мнение.
Пример. Мать потеряла сына. В разговорах со своими знакомыми она часто восклицает: «Если бы знать, что есть тот свет, что там я с ним встречусь, я бы сейчас туда ушла!». Вскоре у неё заболевают почки, и она уходит к сыну. Пример. Сын стал наркоманом. Мать не в силах перенести эту беду и не хочет жить от отчаяния. Вскоре у неё случается цирроз печени, и она избавилась от всех жизненных проблем. Немало примеров, когда человек, поступая против совести, по суду совести заболевает и иногда с трагическим концом. Словами Ю. Лермонтова: «Есть и Божий суд».
А вот случай исторический, описанный в житии Святого Серафима Саровского. В 1883 году Михаил Васильевич Мантуров, много помогавший в устройстве Дивеевской монастырской обители, заболел злокачественной лихорадкой. Его сестра Елена Васильевна была монахиней Дивеевского монастыря. Преподобный Отец Серафим вызвал к себе Елену Васильевну, и вот такая между ними произошла небывалая беседа. «Ты всегда меня слушала, радость моя», - начал преподобный, - «И вот хочу я тебе дать одно послушание…Исполнишь ли ты его, матушка»? «Я всегда Вас слушала», - ответила она, - «И всегда готова Вас слушать». «Во, во! Так, радость моя!» – воскликнул старец и продолжал: «Вот, видишь ли, матушка, Михаил Васильевич, брат-то твой, болен у нас. И пришло время ему умирать. Умереть надо ему, матушка. А он мне ещё нужен для обители-то нашей, для сирот-то. Так, вот и послушание тебе: умри ты за Михаила Васильевича, матушка»! «Благословите, батюшка», - ответила Елена Васильевна смиренно. После этого Серафим долго и проникновенно беседовал с ней о смерти и о будущей вечной жизни. Вернувшись домой, Елена Васильевна заболела, слегла в постель и сказала: «Теперь уж я более не встану». Так и сбылось, через несколько дней она скончалась.
Не знаю, как вы, а я вижу в этом влияние сильной личности Серафима Саровского, который беседою своею возбудил в ней программу умирания, которая и сработала. Но при этом её брат, бывший при смерти, был потрясён тем, что родная сестра отдала жизнь за него, и это стимулировало в нём программу жизни. Он выжил и ещё много нужного сделал для Дивеевской обители.
Писатель научно-фантастических романов И. Ефремов был крупным учёным своего времени, он интересовался и непознанными возможностями человека. В своём произведении «Час быка» он описывает, как героиня произведения, чтобы не дать врагам глумиться над ней, останавливает своё сердце и уходит из жизни. Я думаю, что в этот эпизод он вложил своё научное мнение, что человек может останавливать жизнедеятельность своего организма сознательно. А пока что, организм это иногда осуществляет, подчиняясь этому желанию через болезни.
Но в противовес этому механизму есть другой – механизм восстановления, обновления процессов жизнедеятельности, механизм стимуляции программы жизни. Видимыми знаками таких процессов и являются такие явления, как вырастание в третий раз зубов, исчезновение седины и некоторые другие, происходящие на выступлениях А.М. Кашпировского. Но это же вершина айсберга, а в глубине происходят огромные гормональные изменения, обновляется программа жизни, и в итоге жизнь продляется. Но даже без таких редких явлений, мы можем наблюдать рядом с собой примеры, над которыми стоит задуматься.
Вот пример оптимистичный. Жительница нашего города Оля Рябко в результате неудачной операции очень долго находилась на грани жизни и нежизни. Целый месяц она лежала в реанимации с разрезанным животом вся в трубках без надежды выжить потому, что соседи умирали почти каждый день: сегодня увезли того, кто лежал слева, на следующий день увозят того, кто справа. Муж, пробираясь в реанимацию всеми извилистыми путями, уверяет её: «Ты выживешь! У тебя бабка больше ста лет прожила! У тебя гены могучие!». За месяц Оле сделали шесть операций, и она выжила. Живот был практически без мышц и вообще плохо срастался. Домой её выписали со строгим наказом, что нельзя никаких тяжестей поднимать и строго никакого физического труда. Трудно найти здорового человека, который бы столько трудился на своей земле, сколько Оля Рябко. Опять же видим, что Природа создавала человека – труженика, и труд она поощряет. Если говорить о наследственности, то, на какой-то глубине, мы все родственники и у нас тоже есть гены долгожительства, если они есть хоть у кого-то.
Пример Оли Рябко самый важный, хоть ему и отведено так мало места. Вот в чём его важность и ценность: долгожители являются для нас примером для подражания, маяками – если смогли они, то смогу и я. Мне кажется, что существование районов, где большая массовая продолжительность жизни, иногда объясняется не только условиями климата или условиями жизни, а есть доля влияния подражательности. Если все рядом живут долго, то и я проживу не меньше - человек программируется тем, что он наблюдает. Я даже слышала такие слова от жительницы Кавказа, по национальности русской. Она говорила, что проживёт не менее 100 лет потому, что в их населённом пункте многие живут больше ста, а почему она меньше? Поэтому наше отношение к долгожителям нужно пересмотреть с учётом этого: нужно их чаще показывать людям, пусть рассказывают о своём фронтовом, трудовом и жизненном пути. Это будет стимулировать их, обязывать поддерживать хорошую форму, а люди будут в общении с ними программироваться на более длительную продолжительность жизни. Ведь есть в социальных службах психологи, прямо загадка для шпионов: чем они занимаются? Я думаю, что эти психологи должны заняться тем, чтобы донести до этих людей, что они переросли рамки родственности в пределах своей семьи, что теперь их семья все люди, они всем нужны и дороги, им выпала важнейшая миссия – открыть возможности человека.
Краеведческая конференция «Наше наследие-2016»:материалы докладов и сообщений//под ред. Р. Г. Назаровой, Л. Н. Басова, Т. С. Воеводиной, А. А. Севостьянова.-Ишим, 2016.-СС. 162-170.
