Сулимов В.С.,
д-р ист. наук, профессор
Тобольского педагогического
института им. Д.И. Менделеева
(филиал) ТюмГУ
В период массовых репрессий второй половины 30-х годов ХХ века были арестованы и осуждены священнослужители, которым удавалось избежать до сих пор проследования органов внутренних дел. Бывший священник Новолоктинской церкви Ишимского района Омской области И.В. Оборин был осуждён в это время, а затем расстрелян.
Иван (Иоанн) Васильевич Оборин родился в деревне Лосево Бегишевской волости Тобольского округа в 1881 году в крестьянской семье. Окончив причётнический класс при Тобольском архиерейском доме, в 1900 году был определён псаломщиком в Никольскую церковь села Бердюгинского Ялуторовского уезда. Затем в 1904 году перемещён к Троицкой церкви села Юргинского того же уезда. Рукоположен в сан диакона 5 ноября 1906 года, с оставлением на занимаемой вакансии псаломщика. Рукоположен священником на вакансию диакона при церкви Вознесения Господня села Локтинского Ишимского уезда 30 января 1914 года. С декабря 1916 года - настоятель Новолоктинского прихода того же уезда. В 1918 году утверждён членом благочиннического совета Второго Ишимского благочиния [3]. С начала 1930-х годов до ареста в 1937 году служил в селе Копотилово Казанского района.
Церковь в центре Новолоктей на площади начали строить перед Первой мировой войной. Она была достаточно просторной деревянная на каменном фундаменте. Храм был вытянут верх и походил на те, что строили на родине самоходов из Белоруссии. Главное отличие от окрестных церквей состояло в том, что была она светлая с многочисленными окнами и окошечками. Церковь открыли в 1916 году. Первым и единственным священником Новолоктинской церкви и настоятелем прихода был назначен священник Оборин Иван Васильевич.
Переселенцы из Белоруссии долгое время мечтали о своей церкви. Потомки панцирных бояр, небольшого сословия, существовавшего в средневековье, при первом разделе Польши, проживая на территории Восточной Белоруссии, оказались в Российской империи и были приписаны к дворцовым крестьянам, затем уравнены в правах с казаками. В середине XIX века Западную Сибирь из Витебской губернии переселилось 508 семей панцирных бояр, 3815 душ обоего пола [1]. В Ишимском уезде поселилось около 200 семей из Гультяевской волости Невельского уезда Витебской губернии: 114 из них в Локтях и 81 семья в Мизоново. Первые в 1866 году образовали своё село Новолокти. К 50-летию основания села была открыта церковь. После смены нескольких поколений самоходы и их потомки так и не смогли ужиться с чалдонами – первыми русскими поселенцами в Сибирь, что привело к созданию своих деревень и церквей. К 1 декабря 1922 года в приходе Новолоктинской церкви находилось верующих: 270 мужчин и 300 женщин. Религиозное общество было отнесено к новообновленческому [2].
Из воспоминаний старожилов, записанных жителем села Н.И. Жгуновым, следует, что в Новолоктях в мае 1917 года случился большой пожар, сгорело около сотни домов, в том числе и деревенская школа. Церковь и дом священника находились в центре площади и остались целыми. После пожара священник передал свой дом под школу, а сам с семьёй – женой-учительницей и тремя детьми переходит на квартиру, найденную церковным старостой. Этот поступок характеризует священника как доброго, любящего свою паству человека, готового пойти на неудобства в жизни, лишения ради людей. В 1922-1924 годах заведующей школой была супруга священника О.В. Оборина. После начала преследования педагогов в 1924 году за родственные связи со священнослужителями она была вынуждена сменить фамилию на девичью. Новую школу закончили строить в 1929 году, а учиться в недостроенном здании начали с 1927 года. Таким образом, семья Обориных десять лет жила на съёмной квартире. Вернулись в свой дом лишь в 1927 году. Недолго пришлось пожить священнику в своём доме: начались репрессии. После закрытия церкви он был вынужден перебраться с семьёй в село Копотилово Казанского района Омской области.
Оборин был арестован в селе Копотилово 29 июля 1937 года. При обыске были изъяты серебряные монеты. Относился к моменту ареста к неимущим. До революции и после нее имел в собственности только лошадь и корову. По социальному положению являлся служителем религиозного культа. По социальному происхождению относил себя к крестьянам-беднякам. Политического прошлого не имел. В царской и белой армии не служил. На следующий день была избрана мера пресечения - арест с содержанием под стражей. В постановлении об избрании меры пресечения и предъявления обвинения было написано, что Оборин, «как поп, будучи враждебно настроенный против соввласти и ВКП(б), активно и систематически проводит контрреволюционную пораженческую агитацию, дискредитирует сельское, советское, партийное, комсомольское и колхозное руководство, срывает проводимые политические кампании на селе...» [4, л. 4].
На допросе И.В. Оборина представители органов НКВД 31 июля 1937 года использовали любые способы для доказательства контрреволюционной деятельности священника. Допрос начался с причин ареста брата Никиты. Он являлся священнослужителем тихоновского толка в одной из церквей города Ялуторовска и был арестован Тюменским оперсектором НКВД, затем был осуждён к трём годам лишения свободы. Иван послал брату два письма и десять рублей.
Переписка с осуждёнными считалась признаком неблагонадёжности. Поддерживал священник связь с Евлановым, в 1934 году осуждённым на два года, находящимся в исправительно-трудовой колонии. В деревне ходил вместе с ним на рыбалку. Оборин якобы рекомендовал Евланову связь и дружбу с осуждёнными, сколачивая их вокруг себя. Священник говорил, что рекомендовал в своём письме, находясь в заключении, подтверждая библейским писанием, когда заключённый властями в тюрьму Иосиф терпел и переносил тяжёлые работы [4, л. 14об.]. Оборин оказывал помощь шурину Иванову, отбывающему меру «соцзащиты» в Заводоуковской трудовой колонии. Священник поддерживал с родственником «аккуратно и систематически письменную связь» [4, л. 15]. Послал ему две продовольственных и вещевых посылки и 20 рублей.
В вину священнику вменялась организация контрреволюционной антисоветской группы, в которой состоял Ф.С. Дроздецкий, получивший десять лет как кулак, «бандвостанец», осуждённый два раза за саботаж «госмероприятий». Оборин подтвердил, что в селе Копотиловском действительно существовала антисоветская группа, в неё входили Дроздецкий и другие. Данная группа собиралась у хозяина квартиры, где жил священник, и «изливала враждебное недовольство к советской власти, вела антисоветские пораженческие суждения и разжигала голодные настроения» [4, л. 15об.]. Оборин в антисоветские разговоры не ввязывался. Дроздецкий хотел поехать на Камчатку, да боялся, что японские войска заберут весь Дальний Восток. Военные действия с Красной Армией были уже начаты.
Следователь поинтересовался хранением у священника серебряных монет советской чеканки 1922 года достоинством в один рубль, три штуки, и в 50 копеек, 36 штук. Чем это объяснить, как «не припрятанием» в контрреволюционных экономических целях от советской власти серебра. Священник берёг это серебро на будущий налог. Этот ответ был воспринят, как ложь и «чепуха». Оборин сказал, что раньше обходился уплатой налога имеющимися в наличии эмиссионными знаками [4, л. 16.].
Священник провёл обряд крещения ребёнка кандидата в члены ВКП(б), председателя сельского совета Копотилова. Ребёнка принесли «крёстные отец и мать» с выпиской из ЗАГСа. В поступке Оборина было усмотрено стремление «сознательно» ставить «задачу дискредитировать» партийца и руководителя советской власти на селе.
Далее вопрос касался дискредитации председателя сельского совета, говоря о его пьянстве, дебошах и даже изнасиловании. Священник о данных проступках председателя получал информацию от верующих. Между тем, лично подтвердить правдоподобность этих слухов священник не мог. После проведения очной ставки с Дроздецким у сотрудников НКВД не осталось сомнений в виновности Оборина.
После этого тройка при управлении НКВД по Омской области 25 августа 1937 года слушала дело №376 о том, что «будучи враждебно настроен к соввласти и партии, организовал группу из а/с настроенных лиц, с которыми проводил к/р работу, проводил пораженческую агитацию против мероприятий соввласти» [4, л. 57]. После слушания дела постановили: Оборина Ивана Васильевича расстрелять. Приговор был приведён в исполнение 2 сентября 1937 года под Ишимом. Так закончился жизненный путь священника И.В. Оборина, более тринадцати лет отдавшего служению в Новолоктинской церкви, построенной потомками белорусских переселенцев. На примере биографии священника мы можем проследить характер взаимоотношений между представителями РПЦ и органами власти. Стремление Оборина поддерживать морально письмами своих родственников и знакомых осуждённых, помогать им материально, высылая деньги и вещи, было воспринято властью, как антисоветская деятельность. Общение с людьми разных взглядов было поставлено ему в вину. Оборин имел своё мнение о происходящем в стране и селе, не замалчивая информацию о поведении представителей власти, потому был признан врагом государства и расстрелян. А память о нем живёт, передается из поколения в поколение жителями села Новолокти. Потомки белорусских переселенцев чтят традиции предков, сохраняют память о достойных людях, таких как священник И.В. Оборин, внесших значимый вклад в историю села и региона.
Примечания
- Биткин А. Этапы большого пути //Люби и знай свой край (книга вторая). Сборник научно-исследовательских работ. - Ишим, с. Новолокти, 2011. - С. 138-139.
- ГБУТО «ГА в г. Ишиме». Ф. Р-135. Оп. 2. Д. 3. Л. 61об.-62.
- Тобольские епархиальные ведомости. Отдел официальный. - Тобольск, 1900. № 10. С. 93; Там же. - Тобольск, 1904. № 17. С. 264; Там же. - Тобольск, 1906. № 23. С. 202; Там же. - Тобольск, 1914. №4. С.62, 65; Там же. - Тобольск, 1916. № 46. С.582; Там же. - Тобольск, 1918. № 11-12. С.168; Там же. - Тобольск, 1919. № 11. С.168.
- Управление НКВД СССР по Омской области. Казанское РОНКВД. Д. 376.
Краеведческая конференция "Наше наследие - 2017":Материалы докладов и сообщений.- Ишим, 2017.- СС. 52-54
