О. Г. Борисова,
краевед,
город Заводоуковск
Отец Александра Сергеевича Москалёва был сыном священника Ксенофонта. Но идти по стопам своего отца не захотел. Имея тягу к образованию, в выборе своей профессии он был очень ограничен. В те времена сын священника мог поступить только в ветеринарный. Окончив институт, он стал работать земским врачом в г. Волуйки Воронежской области. Женился, и в 1904 году в его семье родился мальчик Саша, которому было суждено прославить отечественную авиацию. Мама была домохозяйкой. Вскоре в 1905 году семья переехала в село Верхняя Хава, где отец тоже работал земским врачом. Здесь в 1906 году родился брат Борис. Дети росли очень любознательными, очень деятельными и очень способными. Конструкторские способности, неординарное мышление проявились очень рано. Когда Саше было 11 лет, вдвоём с младшим братом Борисом они сделали проекционный аппарат и показывали «кино» в деревне Верхняя Хава, где-то добывая обрывки кинолент.
В 1913 году семья переехала в Воронеж, где отец тоже работал земским врачом. Так у Саши появилась любовь к врачеванию, и он, будучи взрослым человеком, всю жизнь обожал всех лечить. Как только появлялись в аптеке новинки, он тотчас их приобретал. От природы Саша обладал абсолютным музыкальным слухом. Не обучаясь музыке специально, он великолепно играл на рояле и гитаре и даже настраивал инструменты. Свой необыкновенный музыкальный дар он впоследствии передал своим дочерям и внуку. Старшая дочь прекрасно играла на скрипке, младшая не пошла по музыкальной стезе, а окончила художественный институт (Мухинское училище) и стала художником-дизайнером. Но её сын — внук Александра Сергеевича - учился в капелле (Санкт-Петербург), а затем окончил консерваторию, пишет музыку, дирижирует оркестром.
Увлечение всем летающим произошло в 1913 году, когда мальчишки наблюдали полёт на острове городского яхт-клуба (город Воронеж) воздушного шара с человеком. Впоследствии вспоминая более чем через 60 лет этот день, Александр Сергеевич сказал: «Именно в этот день у меня родилась любовь к авиации». С этих пор его привлекало всё летающее. Он мастерил змеев, голубей, модели самолётов, жадно читал авиационную литературу, которую только можно было достать. Она не вызывала удовлетворения. Становилось ясным, что у авиации всё впереди, а пока при создании самолётов не было методов проектирования. За строительство самолётов брались люди, даже не имеющие технического образования. Было удивительно, что такое сложное техническое сооружение, как самолёт, строилось без серьёзного научно-технического обоснования. Не было никаких расчётов прочности деталей, даже полного комплекта чертежей. Самолёты строились по планам, образцам, по памяти рабочих. И при этом каким-то чудесным образом это ещё и летало!
Все это будоражило воображение, и страшно хотелось принять участие в создании самолётов и особенно науки о самолётах. В 1923 году он поступил на математическое отделение физмата ВГУ. Но через год университет был ликвидирован, и Александру Сергеевичу пришлось перевестись сначала в Казанский, а через год в Ленинградский университет. Он окончил Ленинградский государственный университет по специальности математика-механика, не очень представляя её применения. Через биржу труда получил приглашение на завод «Красный лётчик» на должность инженера-расчётчика и первое, что он рассчитал — водяной радиатор для самолёта. До его прихода заводу не удавалось сделать радиатор, обеспечивавший охлаждение при наборе высоты. Так началась его жизнь в авиации. Нелегко было начинать трудовой путь по многим причинам, иногда парадоксальным. Например, поскольку образованных людей было ещё мало в авиации, конструкторы-практики с недоверием относились к выпускникам вузов. После успешного выполнения задания по расчёту радиатора его приняли в конструкторской среде за своего человека. Очень быстро Александр Сергеевич почувствовал недостаток знаний по конструированию, теории машин и механизмов, черчению, прикладным методам расчёта прочности и вступил заочно в Ленинградский технологический институт. Главным в его работе была увлечённость делом. Ведь авиация была ещё совсем молода, и было так много «белых пятен» в работе.
Прошёл год. Москалёв освоился, стал нужным работником. Когда его призвали на военную службу, то по просьбе завода он был отравлен обратно на завод, но уже в роли военного производственника. Днём работал на своей работе, а вечерами с такими же, как он, занимался строевыми занятиями и учил воинский устав. Вскоре он возглавил проектно-расчётное бюро (ПКБ) наряду с чертёжно-конструкторским бюро (ЧКБ) под руководством Михельсона. На завод приходили выпускники вузов, которых не брал Михельсон, имевший образование 4 класса реального училища, но охотно брал Москалёв. Так сложился коллектив молодых образованных энергичных, увлечённых делом людей. Работа кипела. Успехи рождали не только друзей. Этому способствовал и прямой характер Александра Сергеевича. Будучи человеком умным, талантливым, с блестящим образованием, он не переносил людей спесивых и глупых, да и просто недостаточно образованных. Но влажный ленинградский климат плохо отразился на здоровье: он заболел скоротечной чахоткой и после 3-месячного лечения по совету врачей сменить климат поехал в родные места в Воронеж, где в это время было развёрнуто строительство нового крупного авиационного завода. Уезжать из Ленинграда не хотелось. Этот период был насыщен многими интересными событиями. Помимо строительства первых опытных самолётов, он был приглашен читать лекции и вести практические занятия по авиационным дисциплинам, а также руководить дипломной работой будущих аэродинамиков в Ленинградском университете на физфаке.
Приказом по самолётному тресту в соответствии с личной просьбой в 1931 году Москалёв был направлен на Воронежский завод заместителем начальника серийного конструкторского отдела (СКО). На заводе были те же трудности, что и везде в то время: не хватало квалифицированных кадров, ИТР и рабочих. Руководство завода само впервые столкнулось с производством самолётов, с трудом разбиралось в обстановке, вносило много путаницы. В свободное время Александр Сергеевич разработал лёгкий транспортно-пассажирский самолёт из дюраля. Увлёкшись сам, он увлекал людей вокруг себя. Организовалась группа конструкторов-энтузиастов из заводской комсомольской молодёжи.
Предложение построить лёгкий самолёт из дюрали поддержали партийная и комсомольская организации. И вскоре проект направлен в Москву для принятия решения и выдачи средств для постройки самолёта. Но из Москвы пришёл ответ, что такого самолёта не может быть. И дело бы ничем не кончилось, если бы не вмешательство Сергея Павловича Королёва, уже тогда имевшего большой авторитет. Сергей Павлович не только поддержал проект, но и добился выделения средств на постройку самолёта. Так, в 1932 году в стране появился первый дюралевый самолёт. При испытаниях лётно-технические характеристики превзошли все ожидания. Было много полётов над городом. Газета «Воронежская коммуна» писала о полётах первого воронежского самолёта. Успехи приносили не только признания. Здесь в Воронеже работал начальником ОКБ А.С. Яковлев. Между ними возникли уже в Воронеже очень сложные отношения. Яковлев видел в нём сильного конкурента, и этого не выдерживало его честолюбие.
В Воронеже Александр Сергеевич проработал до 1941 года. За этот период им было спроектировано 35 типов самолётов, из которых 23 были построены. В этот период произошло самое знаменательное событие в его творческой жизни и истории отечественного и мирового самолётостроения - проектирование и создание самолёта «Стрела» с новым необычной формы крылом в виде вытянутого треугольника. Самолёт успешно прошёл все испытания, полностью выполнил свою задачу, а в 1938 году был уничтожен. Годы жизни в Воронеже, как впрочем и вся его жизнь, были насыщенные творческим горением, которым он умел привлечь к себе других творческих людей. Он умел создавать увлечённый делом коллектив. Когда он перешёл на работу в авиационный техникум, за ним перешли и люди, с ним работавшие на заводе. Он был не только талантливым конструктором, но и талантливым руководителем, организатором, хозяйственником и вожаком. С учётом всех этих качеств, когда началась война, при эвакуации Воронежского завода в Заводоуковск он был назначен директором завода и главным конструктором одновременно. Трудно поверить, но это исторический факт, что через 12 дней по прибытии в Заводоуковск, завод дал свою первую продукцию.
На новом месте проблемы были не только производственные, но и множество других, в том числе и продовольственные. Здесь проявились его необычайные хозяйственные способности. Кое-как пережив зиму 1941 года, завод перешёл на самоснабжение продуктами: разводили огороды, развивали подсобное хозяйство, торговали с местными казахами, обеспечивая себя мясом. Была создана своя поликлиника, лаборатория и небольшая больница. В тяжёлых случаях больного отправляли на заводском самолёте в Тюмень. Результатом стало то, что за время эвакуации на заводе не было ни одних похорон. Были развёрнуты столовые и пошивочные мастерские. Используя водяную мельницу купца Колмакова, заводчане создали свою небольшую, но достаточную для нужд завода и людей электростанцию. На заводе установили прожекторы, усилили освещение, подняли мощность станочного оборудования и силовых установок. Завод перешёл на круглосуточную работу. Собственными усилиями проводилась телефонная связь. Но всё это достигалось огромными усилиями, с преодолением больших трудностей, благодаря энтузиазму, инициативе образованных творческих людей. Слухи о том, что москалёвцы сытно живут, дошли до Наркомата. И их посетило большое начальство — замначальника Главка. Он ходил не по цехам, а больше вокруг завода, интересуясь не производственными успехами, а огородами, благоустройством, поликлиникой. Семьи руководящего состава Наркомата были недовольны своей жизнью и хотели улучшить её, переехав в Заводоуковск. Для уточнения обстановки на месте и был прислан представитель.
Можно было представить, как бы заводу их переезд помог в работе! И тут произошел такой курьёз. Дело было в начале лета, когда появляется мошкара. Мошкара была такой, какой не было ни до этого, ни после. Из-за неё даже останавливались цеха. Мошкара лезла за ворот, в глаза, уши, в рот и кусала так, что всё распухало и болело. Представитель Наркомата был упитанным человеком и, получив полную дозу укусов мошкары, так увеличился в объёме, что на него было страшно смотреть. Задерживаться он не стал и отбыл восвояси. После его доклада, вопрос был снят и больше не поднимался. Так москалёвцев выручила мошкара, которая, кстати, после отъезда гостя, исчезла и не появлялась за всё время пребывания завода в Заводоуковске.
Заводоуковский период Александр Сергеевич считал самым плодотворным в своей жизни. Завод занимался серийным производством самолётов, десантных кабин и планёров. Здесь же готовилась к производству серия первых реактивных истребителей БИ-2. Так провинциальному сибирскому рабочему посёлку Заводоуковскому суждено было стать родиной реактивного самолёта. Перевыполнение плана и выпуск высококачественной продукции были нормой работы. Не было месяца без поздравительных телеграмм от министра, заместителей начальника Главка и секретаря обкома за успешную работу и с поощрением коллектива и руководящего состава завода. За военный период Москалёв был награжден двумя орденами и 12 медалями.
Наиболее памятная «Партизанская слава 1-степени», которую ему вручили за изготовление планёров для белорусских партизан. Тогда партизаны оказались в очень сложной обстановке. Лично от Сталина был получен заказ за 25 дней изготовить 50 планёров при том, что до сталинского звонка завод выпускал несколько планёров в месяц. Задание было выполнено в срок, и в результате операция прошла успешно, завершившись полным разгромом карателей. За оперативную помощь партизанам А. С. Яковлев, О. К. Антонов, В. Е. Грибовский и А. С. Москалёв были награждены партизанскими медалями первой степени.
Кончилась война. Москалёв едет в Воронеж, предполагая возвратить завод в родные края. Жуткое зрелище предстало перед ним: все было разрушено и уничтожено, кругом развалины и щебень. Завод перевозить было некуда. Вскоре было получено указание из МАП о перебазировании завода в Ленинград на базу полуразрушенного завода № 273. В Ленинград с заводом выехали не только воронежцы и москвичи, но и сибиряки. Часть из них воспользовались случаем попасть в Ленинград, а некоторых Александр Сергеевич сам приглашал, потому что он ценил не только хороших инженеров, но и хороших рабочих и старался сохранить для завода ценные кадры. В памяти старожилов Заводоуковска сохранилась история о том, как Москалёв агитировал ехать в Ленинград хорошего токаря. Токарь, всю жизнь живший в Заводоуковске, не представлял жизни без подсобного хозяйства и соглашался на переезд только вместе с коровой. По распоряжению Москалёва к поезду прицепили теплушку, в которой заводоуковская корова поехала в Ленинград, а вместе с нею и токарь со своей семьёй.
Таким образом, в Ленинград прибыл коллектив дружный, сплочённый и работоспособный, имевший опыт развёртывания работы на неустроенном месте. Было получено разрешение на изготовление ширпотреба для города. Особенно нужна была городу мебель, которую во время войны всю использовали на дрова. Заводом был налажен массовый выпуск мебели так быстро, что местное руководство было изумлено такой оперативностью. И в то же время разрабатывались чертежи и изготавливался макет сверхзвукового истребителя РМ-1 с мотором Р.А. Душкина с аэродинамической компоновкой самолёта «Стрела». Самолёт был включён в план строительства, но из-за сложных отношений с Яковлевым, любимцем Сталина, который в то время уже работал в министерстве и был первым заместителем наркома авиационной промышленности и руководил объединенённым Главком по опытному самолётостроению и управлению кадров, строительство не состоялось. Приказ о строительстве РМ-1 Яковлевым был аннулирован, и никаких концов найти было нельзя. А через некоторое время Москалёв остался без производственной базы. Ему была предложена работа старшего преподавателя конструкции прочности и аэродинамики самолётов на инженерном факультете ЛКВВИА. На этом двадцатилетняя работа в авиационной промышленности закончилась и началась преподавательская. Вскоре он защитил диссертацию по теории крыла малого удлинения. В 1952 году Александру Сергеевичу было присвоено звание инженер-полковник.
В личной жизни Александр Сергеевич был необыкновенно счастливым человеком. Первая влюблённость увенчалась браком с Гертой Карловной Швабб, немкой по национальности. В этом браке родилась дочь. В годы эвакуации в Заводоуковске он встретил студентку исторического факультета Московского университета, мечтавшую стать археологом, Вевею Васильевну Рогунову. Молоденькая умница и красавица, похожая на актрису Милицу Корьюс из фильма «Большой вальс», воспламенила сердце главного конструктора. Не ответить на чувства красавца мужчины двухметрового роста да такого талантливого, необычайно обаятельного, да главного конструктора, да директора завода, да при существующей демографической ситуации было ну просто не возможно. Война обостряла чувства, обнажала сердца, отметала общественные стереотипы, и между ними возникло большое сильное чувство на всю оставшуюся жизнь. Александр Сергеевич боготворил любимую женщину Вевею Васильевну и родившуюся от этой любви дочь назвал её именем, видимо, другого благозвучного для сердца женского имени для него не существовало.
Но даже в состоянии беспредельного личного счастья он чувствовал мужскую ответственность за судьбу своей жены и дочери. Во время войны были такие, которые расторгали брак, если супруг или супруга были немецкой национальности, чтобы оградить себя от неприятностей. Александр Сергеевич, фактически будучи в разводе, не расторгал брак, чтобы не лишить Герту Карловну своей защиты и поддержки. Это создавало определённые трудности его новой семье, но не умаляло счастья. По воспоминаниям дочери, племянницы и всех близко знавших эту семью люде, их отношения можно было назвать идеальными. Они были необыкновенно счастливы все вместе. Вевея Александровна вспоминает, как отец старался всячески их побаловать. Так, во время отдыха в Сочи он покупал любимой дочери полную креманку из-под мороженного чёрной зернистой икры, которую она с удовольствием, ела чайной ложкой без хлеба. Переехав в Ленинград, Вевея Васильевна не вернулась к учёбе, а стала работать конструктором, чтобы всегда быть рядом с мужем. Зато на родительские собрания в школу она посылала именно его, так как все учительницы млели и теряли дар речи от его обаяния и потому ничего дурного или неприятного про дочь не говорили. Уже в пожилом возрасте он расторгнул первый брак и узаконил свои отношения с Вевеей Васильевной.
3 января 1982 года ввиду тяжёлой болезни преждевременно ушёл из жизни советский авиаконструктор профессор, кандидат технических наук инженер-полковник, один из талантливейших и благороднейших людей нашего Отечества и человечества. Увлекшись в детстве самолётами, он всю свою жизнь посвятил самолётостроению и внёс в это дело очень значительный прогрессивный вклад. Когда скорость самолётов не превышала 250 км/час, он разрабатывал самолёт для полётов со скоростью 1 000 км/час. Его самолёт САМ-5 2-бис установил 9 международных рекордов. Он обладал уникальным даром творческого предвидения.
Его разработки значительно опережали время, проекты были настолько передовыми, что их не поняли современники. Так, в 1937 году он построил первый в мире самолёт дельтавидной схемы САМ-9 «Стрела», разработал первый в мире вертикально взлетающий самолёт-летающую тарелку «Камбала». Некоторые разработанные им самолёты являются фантастическими даже для нашего времени. Так, в 1933 году, когда в небе парили бипланы, он разработал проект сверхзвукового самолёта с прямоточным двигателем САМ-4. Подобных самолётов нет до сих пор. Самым значительным революционным шагом для мирового самолётостроения стало изобретённое им стреловидное крыло. В то время наши конструкторы не оформляли авторских свидетельств, считая, что изобретать - это их прямая работа. Нигде и не было опубликовано, ни у нас, ни за рубежом, об этом. Но во время оккупации Воронежа в 1942 году был взят в плен сотрудник Москалёва Столяров А.В., работавший вместе с Москалёвым над разработкой треугольного крыла. Столярова вывезли в Германию вместе с семьёй деревню Уменсдорф - резиденцию авиаконструктора Александра Липпиша.
А в 1944 году было опубликовано о создании Липпишем самолёта со стреловидным крылом, что было на 10 лет позднее создания Москалёвым самолёта со стреловидным крылом. Форма крыла Липпиша совпадала с крылом Москалёва. Вклад Александра Сергеевича в авиационную промышленность был по оценён только в 1979 году, когда ему в связи с 75-летием вручили золотую медаль имени академика Королёва. Своим творчеством Александр Сергеевич приближал человечество к звёздам и сам стал одной из ярчайших звёзд на небосклоне планеты. Звезда сияет и светит независимо от того, как её признают, понимают, замечают.
В селе Верхняя Хава существует музей, посвящённый Александру Сергеевичу Москалёву. В музее Тюменского нефтегазового института есть стенд, посвящённый деятельности Александра Сергеевича.
Закончить хочу словами песни, написанной Б. Гранкиным к 75-летию Александра Сергеевича.
Оперенье «Стрелы»
Загадочной тайной планеты
Всегда был воздушный простор.
O нём вечно пели поэты,
И шёл у мыслителей спор.
А кто про пилотов не слышал
Истории славных страниц?
И сами мы пели «Всё выше –
Стремим мы полёт наших птиц»
Но птицы не сразу летали.
Сначала ползли по земле.
И падали, и оставляли
Обломков пугающий след.
Но вновь восставая из пепла,
Преодолевая испуг,
Орлиное племя всё крепло,
Пока не упёрлось в сверхзвук.
Барьер этот понял не каждый.
И был в том печальный пример.
Известный герой Бахчиванджи
Разбился об этот барьер.
Но вот убедились на деле,
Барьеры шутить не велят,
И крылья машин похудели,
И стали тянуться назад.
Менялись обводы, и крылья худели.
Всё больше тянулись назад.
А раньше в тридцатых в полёте
Такие творились дела.
Взлетел небольшой самолётик
С названием гордым «Стрела».
Он был словно гадкий утёнок,
Крылом не похожий на всех.
Он вызвал опаску учёных
И даже язвительный смех.
«Неужто такое летает?!»
Тут был и восторг, и испуг.
Но нёсся он ввысь, открывая,
Летающим путь за сверхзвук.
И пусть был барьер не осилен:
Силёнки мотора слабы.
Но мир на сверхзвук выносили,
Изящные крылья «Стрелы».
А после войны разыскали
Немецких машин чертежи.
Такое крыло увидали,
Что ахнешь, что только держись!
И за рубежом раззвонили:
«Прогресс! Как идеи смелы!»
А были у «Мессера» крылья
Точь в точь, как у нашей «Стрелы».
На десять лет раньше летали те крылья,
Изящные крылья «Стрелы».
Сегодня машины летают
Гораздо быстрее, чем звук.
Их крылья напоминают
Предельно натянутый лук.
Сменились параметры крыльев,
Размах, удлиненье, углы.
Но формы сливались и слились
Как раз в оперенье «Стрелы».
На них добивались рекордов
На дальность, на груз, в высоту.
Крылом щеголяют «Конкорды»,
СУ - лёгкие, мощные ТУ.
Отбросив рутину и косность,
Как нашей планеты послы,
Отправились лайнеры в космос,
Неся оперенье «Стрелы».
Но вот обезличена только
Идея. Кто автор? Где дом?
Зовём мы крыло треугольным.
Зовут его дельта-крылом.
Сказать справедливое слово
Историки, будьте смелы!
Пора бы «крылом Москалёва»
Назвать оперенье «Стрелы»!
Литература:
- Копылов В. Е. Окрик памяти, т.2. Тюмень, изд-во «Слово», 2001. с. 107-118.
- Москалёв А. С. Голубая спираль. Воронеж, изд-во «Военная литература», - 1999.
- Переписка с дочерью Александра Сергеевича Москалёва Вевеей Александровной Москалёвой и племянницей Ксенией Борисовной Аленниковой.
