Животова А.Н.,
зав. сектором социокультурной работы
 ИБЦ ТюмГУ;

Хажеева И.В.,
старший преподаватель
кафедры документоведения
и ДОУ ТюмГУ

Значение педагогов в становлении личности и формировании специалиста-профессионала трудно переоценить. Сверхзадачей педагогов профтехобразования и высшей школы 1920-1930-х годов являлось формирование новой советской интеллигенции. В условиях дефицита педагогов и насущной потребности страны в квалифицированных кадрах в первые годы советской власти для укомплектования преподавательских коллективов новых советских профессиональных образовательных учреждений их руководители использовали самые разные ресурсы. Так, по согласованию с Тюменским Губисполкомом для работы в профтехнических учебных заведениях губернии были привлечены даже специалисты, находящиеся в заключении в тюменском концентрационном лагере. Одновременно решался вопрос об освобождении преподавателей, попавших под арест сотрудниками Губернской чрезвычайной комиссии. В частности, были освобождены руководители химического и дорожно-строительного отделений тюменского техникума Будилович и Василенко, арест которых в 1921 году поставил под угрозу работу дневного техникума [1, ЛЛ. 48, 52, 77]. В 1922 году коллектив преподавателей техникума был весьма пёстрым, и по географии приезжих специалистов, и по их социальному составу. Среди них были служащие, мещане, крестьяне, священнослужители, купцы и даже дворяне. Многие из них обладали военным опытом, отслужив в рядах Белой и Красной Армий [2, ЛЛ. Л. 1-3, 41об. - 42].

Наличие среди преподавательского коллектива представителей «буржуазных» классов, факты службы педагогов в рядах Белой армии говорят о лояльном отношении советской власти к данной категории специалистов в начале 1920-х годов. Ощущая острую необходимость в кадрах, управленцы от народного образования сознательно привлекали их к преподавательской деятельности, стараясь сделать сторонниками нового строя.

Однако уже со второй половины 1923 года в этом вопросе происходят изменения, что хорошо заметно по содержанию средств массовой информации города. Одной из актуальных тем в это время становится вопрос профпригодности учителей, в частности их приверженности к новой власти. В статье «Дела просвещенья», опубликованной в газете «Трудовой набат», автор делится своими наблюдениями: «Ряд преподавателей тюменских техникумов каждое воскресенье, а иногда и в будни, аккуратно посещает церкви и слушает с умилением проповеди батюшек о втором пришествии антихриста и прочих благоглупостях. Процент коммунистов среди учителей до мизерности низок. Мы должны взять в работу «осветить», «окоммунистить» наш педтехникум» [3, С. 1.].     

О том, что революционная тенденция отсутствует в преподавании учителей Тюмени, говорится и в статье «Надо что-то делать». Вопрос идеологии учащихся меньше всего волнует педагогов – такой вывод был сделан по результатам обследования школ г. Тюмени инспектурой по народному образованию. Педагоги стараются держать в этом вопросе «строжайший нейтралитет» [4, С. 2.]. К тому же большая часть преподавателей профтехобразования Тюмени была беспартийными. Это хорошо видно на примере преподавательского коллектива того же тюменского техникума, состав которого в эти годы почти не включал членов партии большевиков, и процесс включения педагогической интеллигенции в партию продвигался очень медленными темпами.

В этих условиях коммунистическая партия начинает применять меры воздействия на формирование педагогического состава учебных заведений. Так в докладной записке, подготовленной в 1925 году тюменским ОГПУ для И.В. Сталина, сказано, что в отношении учительства «…органам ОГПУ, несомненно, предстоит ещё много и упорно работать». Секретный циркуляр по ряду регионов страны от 7 августа 1925 года фактически объявил чистку и предписывал немедленно приступить к замене нелояльных к советской власти учителей школ выдвиженцами, окончившими педагогические вузы и техникумы, а также безработными педагогами [5]. 

Внутри партийных рядов процессы чисток начались раньше. В 1924 году на одном из собраний партячейки при сельскохозяйственном техникуме шло обсуждение восьми кандидатур членов партии, по трём из них было принято решение об исключении на неопределённый срок [6, Л. 28], что, однако, предполагало в дальнейшем обратный приём в партию, осуществляющийся позднее уже на общих основаниях. В эти годы приём в РКП(б) производился очень осторожно, даже представителей пролетарских классов принимали, строго изучая каждого вступающего, следуя изречению В.И. Ленина: «Лучше меньше, да лучше» [7, Л. 19].  Однако были ли это преподаватели или студенты, по данному документу сказать сложно, так как социальный статус членов партии в нём обозначен не был.

Проведение внутрипартийных чисток сопровождалось детальным инструктированием со стороны парторганизации, были предписаны подходы к проведению данных мероприятий, к документированию осуществления партийных взысканий. Были чётко выделены поступки, за которые полагалось взыскание, и разделены на категории. В соответствующих циркулярах и инструкциях были указаны такие виды проступков: преступление по должности, склока, уголовное преследование, пьянство, исполнение религиозных обрядов, нарушение партийной дисциплины, чуждый элемент, нажива, спекуляция, торговля, карьеризм, бюрократизм, некоммунистический образ жизни, излишество, использование чужого труда. Мерами взыскания и воздействия на провинившегося предлагалось считать внушение, порицание, выговор, выговор с предупреждением, снятие с должности, исключение из партии на срок, исключение без определённого срока, оставление вне рядов ВКП(б) до судебного разбирательства [7, Л. 24].

Значительные изменения в социальном составе педагогов происходят в конце 1920-х годов. Решение о необходимости проведения массовой чистки советского аппарата было принято в апреле 1929 года на XVI Всесоюзной конференции ВКП(б). Летом того же года были опубликованы постановления ЦИК и СНК СССР «О чистке аппарата государственных органов, кооперативных и общественных организаций» [8, С.177-178].

В соответствии с этим постановлением уже в 1928/1929 учебном году по всем техникумам прошла повсеместная чистка социально-чуждого элемента. После обследования социального состава учащихся и преподавателей комиссии Тюменского окрОНО пришли к выводу, что техникумы и школы повышенного типа «чрезвычайно засорены социально чуждыми элементами: детьми кулаков, торговцев, попов, мулл, бывших полицейских, служащих и т.п.». Часть студентов была лишена стипендии, другая исключена. Начались увольнения среди преподавательского состава. Так с августа 1928 по январь 1929 года было уволено шесть преподавателей Тюменского педагогического техникума. Комиссию по чистке возмущали причастность преподавателей к религии, их дворянское происхождение и то, что среди лекторов не было ни одного члена партии, даже обществоведы были беспартийными. Вакантные места были заняты членами партии, окончившими вузы или присланными УралОНО по вызову округов. В трёх техникумах Тюменского округа был заменён руководящий состав [9, СС. 148, 203].

Для дальнейшей реализации грандиозных планов по индустриализации и коллективизации страны были необходимы преданные партии люди, готовые проводить её политический курс. Теперь их профессиональная компетентность была вторична по своей значимости. Дореволюционная интеллигенция и новые специалисты, выпущенные из вузов и техникумов в 1920-е годы, не всегда соответствовали этим требованиям. Поэтому на V Пленуме ВЦСПС в 1931 году был провозглашён курс на перестройку высшей и средней профессиональной школы, в основу которой был положен принцип политехнизации и подготовки кадров из пролетарской среды, вооружённой марксистско-ленинской теорией [9, С. 188].

В связи с этим важнейшим критерием при подборе кадров в профессиональных учебных заведениях стало их признание партийного курса. Преподавательский состав многих учебных заведений Тюмени в эти годы был не готов к пропаганде среди студентов и учащейся молодёжи большевистских идей курса ВКП(б) на индустриализацию, коллективизацию и ликвидацию кулачества как класса.

Комиссии по чистке социально-чуждых элементов, работавшие в начале 1930-х годов, выявили, что во всех техникумах Зауралья имелись классово чуждые педагоги и руководители. Последовали увольнения, которые привели к нехватке преподавателей во всех типах учебных заведений, изменению состава и омоложению научно-педагогических кадров. Если в 1932-1933 годах по социальному происхождению среди преподавателей техникумов Тюмени преобладали служащие – 60-70%, а выходцы из рабочих и крестьян составляли 32%, то к концу 1930-х служащих всего было 13-20%, а 80% педагогов имели рабоче-крестьянское происхождение. Омоложение коллектива преподавателей не могло не сказаться на его качестве. Если в конце 1920-х - начале 1930-х годов большой педагогический стаж (свыше 10 лет) в техникумах г. Тюмени имели от 60 до 100% преподавателей, то к 1939 – 1940 годам опытных педагогов в их составе насчитывалось 10-15% [9, С. 204]. В числе преподавателей вуза, стаж работы которых в высшем образовании составлял пять и более лет, работало 28% от общего количества профессорско-преподавательского состава [10, С. 40].

Несмотря на чистки внутри педколлективов, рост коммунистической партии и большевистского самосознания среди педагогов ощущался все также слабо. В протоколе заседания ячейковой комиссии по чистке партийной ячейки автодорожного комбината от 18 ноября 1933 года говорится о том, что среди педагогов и служащих политучёба не ведётся, есть кружок ленинизма, но занятия не проводятся. Более того, среди коммунистов имели место побеги накануне чисток. Предчувствуя негативные для себя последствия, некоторые из студентов и преподавателей просто бросали учебное заведение, не возвращаясь после отпуска или каникул [11, Л. 2, 4-5; 12].

В 1934 году в землеустроительном техникуме (до 1930 года мелиоративный и с 1934 года – сельскохозяйственный) среди его преподавательского состава в партии состоял лишь один его директор В.А. Бородавкин, и тот в период чистки 1929 года уже исключался из партии в связи со службой в Белой армии [13, Л. 17]. В 1936 году он, как и многие его коллеги по техникуму оказался в числе «вредителей, шпионов и врагов народа». Эта наиболее масштабная и кровавая чистка, получившая в литературе название политики репрессий или периода «большого террора» должна была окончательно завершить процесс формирования новой интеллигенции, преданной основным принципам партии и политики советского государства.

Среди «разоблачённых» в техникуме в этот период были также преподаватель ботаники В. Хитрово (профессор, политссыльный, сын священника), агроном А.А. Серебряков (сын владельца крупных мельниц), преподаватель физики Е.В. Князева (дочь купца), преподаватель немецкого языка Н. Мелецкий (политссыльный, сын священника), библиотекарь М. Семилуцкая (дочь священника), библиотекарь Н. Бородина (дочь священника, жена белогвардейского офицера). Все они были осуждены и отбывали сроки наказания в концлагерях. В 1937 году были репрессированы и расстреляны преподаватели сельскохозяйственного техникума М.Н. Багатуров и М.М. Москалец. Подверглись репрессиям преподаватели Тюменского педагогического техникума П.С. Семёнов (член партии) за популяризацию теории невозможности построения коммунизма в одной стране, И.Н. Ковалёв (член партии), преподаватель истории, троцкист, преподаватели И.И. Ратт и М.Г. Каац [9, С. 204-205].  

В меньшей степени в этот период пострадали директор автодорожного рабфака В.Е. Девятков, не выявивший «классового врага и троцкиста» М.М. Москальца, директор учебно-кооперативного техникума Русинова, которая не вела «борьбы за очищение аппарата от чуждых элементов». Они были исключены из партии и сняты с работы. Преподаватели учебно-кооперативного техникума преподаватель агротехники А.М. Мальцев (участник Колчаковской армии) и преподаватель планирования Д.М. Киреев (сын дворянина мурзы), уволенные как политически неблагонадёжные [14, Л. 38-51].  

Значительный урон чистки нанесли и вузам Тюмени. Первые чистки коммунистов пединститута начались в 1933 году. В сентябре 1933 года в ходе чистки рядов УралОНО с должности замдиректора пединститута был освобождён член ВКП(б) А.А. Куликов [15]. В автодорожном институте в этот период жёсткой критике, а впоследствии и увольнениям подверглись преподаватели рабфака: зав. учебной частью и биолог Архангельский, математик Павловский и преподаватель английского языка Малицкий [16, С. 120]. Репрессиями 1937 года были уничтожены: преподаватель химии Г.Т. Огибенин (белогвардеец), профессор, заведующий кафедрой географии Ю.П. Иорданский (политссыльный), преподаватель диалектического материализма Н.М. Николов (кандидат ВКП(б), беженец из Болгарии), преподаватели педрабфака Т.А. Бурева и А.А. Вихров (члены ВКП(б), беженцы из Польши), П.И. Селихов (священник) и Н.И. Григорьева (эсерка) [17, С.6-8].

Кровавая волна 1937-1938 годов унесла жизни многих преподавателей разных учебных заведений Тюмени, как членов партии, так и беспартийных, чем нанесла значительный урон становлению и развитию народного образования города и региона. Аресты, допросы, совещания о деятельности «врагов народа», проходившие во многих учебных заведениях Тюмени, имели разрушительное для человеческих взаимоотношений и атмосферы учебных заведений последствия: порождали страх и недоверие в коллективах, создавали предпосылки для ухода многих перспективных специалистов. 

В целом политика проведения партийных чисток в 1920-1930-е годы была построена на «классовом», т. е. социальном подходе. В процессе их проведения местным органам предписывалось бережно и внимательно относиться к пролетариату и беднейшему крестьянству и, напротив, непримиримо – к иным социальным слоям.

Если в первые волны чисток власть проявляла определённую бережность к специалистам и закрывала глаза на их социальную принадлежность или сомнительные факты их биографии, то уже во второй половине 1930-х годов принадлежность к ранее господствующим классам, служба в рядах Белой армии или другие компрометирующие факты личной истории становились основным поводом к их устранению из советского общества.

Источники:

1. ГБУТО ГАТО. Ф. 80. Оп. 1. Д. 75.
2. ГБУТО ГАТО. Ф. 84. Оп. 1. Д. 2.
3. Дела просвещенья //Трудовой набат. 14 февраля 1923. №35 (1202).
4. Народное просвещение. Надо что-то делать //Трудовой набат. 18 октября 1923. №237 (1404).
5. Белова Н.А. Власть и народное образование: меры идеологического воздействия на учителей. Школа как первая жертва утопии централизованного планирования //Гефтер. 2015. - URL: http://gefter.ru/archive/14802 (дата обращения 20.12.2017)
6. ГБУТО ГАСПИТО. Ф. П. 3512. ОП. 1. Д. 15.
7. ГБУТО ГАСПИТО. Ф. П. 3512. Оп. 1. Д. 16
8. Котов А.С. Социальный состав советской интеллигенции в 1920-е гг. (на примере Череповецкой губернии и Череповецкого округа) // Вестник ТГУ. 2013. № 6(122). - URL: https://cyberleninka.ru/article/n/sotsialnyy-sostav-sovetskoy-intelligentsii-v-1920-e-gg-na-primere-cherepovetskoy-gubernii-i-cherepovetskogo-okruga (дата обращения 20.12.2017)
9. Гончаренко О. Н. Становление советской интеллигенции в Зауралье 1917 – 1941 гг. Диссертация на соиск. уч. ст. канд. ист. наук. - Тюмень, 2005.
10. Животова А.Н., Хажеева И.В., Юмашева А.А. Формирование кадрового состава Тюменского пединститута в 30-е годы XX века // Вестник Челябинского государственного университета. История. Вып. 57. № 30 (321) 2013.
11. ГБУТО ГАСПИТО. Ф. 3512. Оп. 1. Д. 14.
12. Архив Тюменского государственного университета. Приказы директора ТГПИ по личному составу. Приказ №126 от 23 сентября 1937 г.
13. ГБУТО ГАСПИТО. Ф. 3512. Оп. 1. Д. 13.
14. ГБУТО ГАСПИТО. Ф. 1475. Оп. 1. Д. 27.
15. Архив Тюменского государственного университета. Приказы директора ТГПИ по личному составу. Приказ №68 от 15 июля 1933 года.
16. Животова А.Н. У истоков высшего образования Тюмени: Уральский автодор /А.Н. Животова //Вестник Тюменского государственного университета. Гуманитарные исследования. Humanitates. 2016. Том 2. №2.
17. Животова А.Н., Хажеева И.В. Судьбы репрессированных в 1930-е годы преподавателей, студентов и сотрудников Тюменского пединститута //Вестник Оренбургского государственного университета. Оренбург: «Оренбургский государственный университет», 2015. №3 (178).